1. рассматривает материалы анализа и обобщения судебной практики и дает судам разъяснения по вопросам судебной практики в целях обеспечения единообразного применения законодательства Российской Федерации;
2. решает вопросы, связанные с осуществлением в соответствии Конституцией Российской Федерации принадлежащего Верховному Суду Российской Федерации права законодательной инициативы по вопросам своего ведения;
3. обращается с запросами в Конституционный Суд Российской Федерации в соответствии с Конституцией Российской Федерации;
4. избирает по представлению Председателя Верховного Суда Российской Федерации секретаря Пленума Верховного Суда Российской Федерации из числа судей Верховного Суда Российской Федерации на трехлетний срок. Один и тот же судья может быть избран секретарем Пленума Верховного Суда Российской Федерации неоднократно;
5. утверждает составы Судебной коллегии по административным делам Верховного Суда Российской Федерации, Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации, Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации, Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации, Судебной коллегии по делам военнослужащих Верховного Суда Российской Федерации и переводы судей из одной судебной коллегии Верховного Суда Российской Федерации в другую судебную коллегию Верховного Суда Российской Федерации;
6. избирает по представлению Председателя Верховного Суда Российской Федерации судей Апелляционной коллегии Верховного Суда Российской Федерации из числа судей судебных коллегий Верховного Суда Российской Федерации;
7. избирает по представлению Председателя Верховного Суда Российской Федерации судей Дисциплинарной коллегии Верховного Суда Российской Федерации из числа судей судебных коллегий Верховного Суда Российской Федерации;
8. утверждает в связи с представлением Президента Российской Федерации состав судебной коллегии судей Верховного Суда Российской Федерации, принимающей в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации заключение о наличии в действиях Генерального прокурора Российской Федерации и (или) Председателя Следственного комитета Российской Федерации признаков преступления для принятия решения о возбуждении уголовного дела в отношении указанных лиц либо для принятия решения о привлечении их в качестве обвиняемых по уголовному делу, если уголовное дело было возбуждено в отношении других лиц или по факту совершения деяния, содержащего признаки преступления;
9. утверждает по представлению председателя соответствующего суда персональный состав президиума верховного суда республики, краевого, областного суда, суда города федерального значения, суда автономной области, суда автономного округа, военного суда, арбитражного суда округа, арбитражного апелляционного суда, арбитражного суда субъекта Российской Федерации, Суда по интеллектуальным правам;
10. заслушивает сообщения о работе Президиума Верховного Суда Российской Федерации, отчеты заместителей Председателя Верховного Суда Российской Федерации - председателей судебных коллегий Верховного Суда Российской Федерации, заместителя Председателя Верховного Суда Российской Федерации - председателя Дисциплинарной коллегии Верховного Суда Российской Федерации и председателя Апелляционной коллегии Верховного Суда Российской Федерации о деятельности соответствующих судебных коллегий Верховного Суда Российской Федерации;
11. утверждает по представлению Председателя Верховного Суда Российской Федерации состав Научно-консультативного совета при Верховном Суде Российской Федерации и положение о нем;
12. ежегодно представляет по предложению Председателя Верховного Суда Российской Федерации на утверждение Высшей квалификационной коллегии судей Российской Федерации состав (составы) коллегии (коллегий) судей Верховного Суда Российской Федерации, принимающей (принимающих) решение (решения) по вопросу о привлечении к административной ответственности судьи Конституционного Суда Российской Федерации, судьи Верховного Суда Российской Федерации, судьи верховного суда республики, краевого, областного суда, суда города федерального значения, суда автономной области, суда автономного округа, военного суда, арбитражного суда округа, арбитражного апелляционного суда, арбитражного суда субъекта Российской Федерации, Суда по интеллектуальным правам, а также по другим вопросам, предусмотренным действующим законодательством.
13. утверждает Регламент Верховного Суда Российской Федерации;
14. осуществляет иные полномочия в соответствии с федеральными конституционными законами и федеральными законами. Порядок работы Пленума Верховного Суда Российской Федерации определяется Регламентом Верховного Суда Российской Федерации.
В заседаниях Пленума Верховного Суда Российской Федерации по приглашению Председателя Верховного Суда Российской Федерации вправе принимать участие Председатель Конституционного Суда Российской Федерации, Генеральный прокурор Российской Федерации, Министр юстиции Российской Федерации, их заместители, судьи Конституционного Суда Российской Федерации, судьи иных судов и другие лица.
Антон Привальский © ИА Красная Весна
14 ноября состоится Пленум Верховного суда, который обсудит проект Постановления по вопросам об отобрании детей и о родительских правах. Тема уже дважды в этом году (1.01.2017 и 5.08.2017) становилась предметом поручения Президента, получившего в прошлом году более 213 тысяч «живых» подписей за смену семейной политики, и конечно, находится под пристальным вниманием.
Постановление - и по закону, и по здравому смыслу - должно опираться на анализ практики. К сожалению, его проект не содержит результатов такого анализа, то есть не даёт ответа на вопросы о том, в каких случаях суды поступают не единообразно, какая практика судов нуждается в закреплении или исправлении.
Результатов анализа - пусть не судебной, а просто правоприменительной практики общество не дождалось в этом году и от других структур, несмотря на прямое поручение Президента от 1 января 2017 года «проанализировать практику изъятия несовершеннолетних из семьи с точки зрения избыточно применяемых мер или неправомерного вмешательства в семью». Прямые адресаты поручения - Минтруд, Общественная палата и Уполномоченный при Президенте по правам ребёнка никакого анализа не предъявили.
Требуемый Президентом анализ выполнило и предъявило обществу только РВС в ходе работы над своим альтернативным докладом по вопросам поручения, опираясь на практику обращений родителей в организацию за защитой семьи. Обнаруженные типичные явления представлены в этом докладе и кратко изложены в отдельной записке «Анализ законодательства и практики, связанной с разлучением ребёнка с родителями ». В большой степени это, как выяснилось, проблемы не законодательного регулирования, а именно правоприменения. В разделе «Юридический анализ» подробно, на 7 страницах, со ссылками на закон разобраны все типичные нарушения закона и их столь же типичные ложные оправдания. РВС уже получает на эти свои документы благодарные отзывы от уполномоченных по правам ребёнка, правоприменителей и судов, готовых использовать их в работе.
В документах подробно раскрыт диагноз обществу «массовое беззаконие», предварительно объявленный РВС ещё весной. Принцип законности на практике часто отодвигается. Даже не говоря о корыстных интересах сложившегося рынка содержания и обслуживания детей, законность заслоняется идеологическими установками гос. служащих, противоречащими закону ведомственными приказами, местными регламентами и методичками. Они сформировали повсеместно используемую практику, от которой стонет общество, но которая самими правоприменителями уже не осознаётся как незаконная. В силу этого, по идее, общество может надеяться только на прокуратуру и суды, которые должны не идти на поводу у практики, а поворачивать практиков носом в закон. Постановление Пленума Верховного суда могло бы сыграть в этом важную роль, организовав такой практике судебный заслон.
1. Однако, проект постановления Пленума Верховного суда - с опорой на проведённый РВС анализ об этом можно говорить уверенно! - во многом не заслоняет, а закрепляет сложившиеся в практике негативные явления.
1) В анализе РВС изобличена игра словами правоприменителей о том, что «изъятие» и «отобрание» ребёнка - это разные вещи. Профессиональная позиция (высказанная, например, экспертом ОП РФ засл. юристом РФ А. И. Хохловым) состоит в том, что юридически значимым является «разлучение ребёнка с родителями вопреки их желанию» из Конвенции о правах ребёнка. А эти слова «отобрание» и «изъятие», для которых в законе даже нет определения, - только его синонимы. Разлучение же бывает законное (только в острой ситуации, по ст. 77 СК или в рамках полномочий по закону «О полиции») и незаконное (в частности. со ссылкой на ФЗ-120 «Об основах профилактики…», который потому так и называется, что разлучения не допускает).
В анализе РВС разобрано, почему несостоятельна ссылка на ст. 13 ФЗ-120 для оправдания изъятия ребёнка из семьи по признаку «социально опасного положения». Статья 13 говорит не о действиях полиции, а об обязанностях СРЦ - в частности, принять ребёнка, но на основании документов - в частности, «акта оперативного дежурного». Само название этого акта подчёркивает, что речь идёт о помещении ребёнка, уже доставленного к этому дежурному в ОВД (где его по закону нельзя держать больше 3 часов), а вовсе не об изъятии ребёнка из семьи. А доставлять в ОВД, по ФЗ-120, можно ребёнка только безнадзорного, что и написано в статье 21, посвящённой полномочиям полиции. А безнадзорный - это «контроль за поведением которого отсутствует» (и то не всякий такой, а ещё с уточнением); то есть и здесь речь вовсе не идёт о разлучении!
А в проекте постановления (п.31) после слов о том, как трудно законно отобрать ребёнка по ст. 77, говорится:
«С учетом указанного выше, судам следует отличать отобрание ребенка от иных мер защиты прав несовершеннолетних, находящихся в социально опасном положении, в частности, предусмотренных (например, помещение несовершеннолетнего на основании акта оперативного дежурного…»
То есть проект не осуждает, а выводит такой «способ защиты прав» из-под критики.
Сама идея, что «социально опасное положение» служит основанием не для помощи, а для принудительного разлучения, взята не из закона, а из незаконной практики, порождённой Инструкцией ПДН, в которую в 2007 году вписали такую возможность, хотя в ФЗ-120 ничего не изменилось (тогда вписали ещё с оговоркой «только в неотложных случаях», которая в современной редакции Инструкции исчезла).
Конечно, в ФЗ-120 не всё сказано чётко, что-то умолчано, но бесспорно одно - в нём нигде нет явного разрешения разлучать семью. А его статья 8 прямо указывает, что нужно соблюдать Конвенцию о правах ребёнка (то есть и запрет разлучения без суда), давая необходимый судам ключ для прочтения подобных неясностей.
2) В анализе РВС перечислены различные уловки органов опеки по расширению понимания выражения «непосредственная угроза», чтобы оправдать немедленное отобрание ребёнка по ст. 77. Заинтересованные в забирании детей правоприменители и НКО стремятся так расширить это понятие, чтобы оно использовалось не только в острой ситуации, ради которой закон делает исключения из принципа неразлучения, но и в ситуации длящегося неблагополучия, в котором ребёнок живёт уже давно, и уже в силу этого не требуется именно немедленное разлучение, а возможны иные меры работы с семьёй. Если при этом и возникает необходимость лишения родительских прав, то это можно сделать в судебном порядке без немедленного разлучения. Власти и НКО изобретают сложные «порядки определения непосредственной угрозы», уже самой своей процедурой говорящие о том, что ситуация допускает не немедленное реагирование, а неспешное рассуждение какой-нибудь комиссией.
Запутывает недобросовестных или невнимательных правоприменителей введённая в 2008 году в Семейный кодекс «поправка Крашенинникова », которая ввела в ст. 121 СК понятие «обстановки, содержащей угрозы» и оно естественно стало путаться с «непосредственной угрозой». (По сути, в ст. 121 добавлена формулировка «социально опасного положения».)
Очевидно, следует помочь правоприменителям (и судам!) не путать два разных понятия из разных статей, требующих разного реагирования системы. Нужно разъяснить, с опорой на факт их различия в законе, разницу между острой ситуацией («непосредственная угроза» ст. 77 СК) и длящейся ситуацией неблагополучия («условия, представляющие угрозу» ст. 121 СК, «обстановке, представляющей опасность… либо не отвечающей требованиям…» - определение «ребёнка в социально опасном положении» ст. 1 ФЗ-120). Нужно объяснить, что только в первом случае законно разлучение-отобрание-изъятие. Вряд ли можно дать более детальное разъяснение судам, не сочиняя норм от себя.
А в проекте постановления (п. 28) во-первых, слово «непосредственная» никак не объясняется, поскольку объяснение «свидетельствующая о реальной возможности наступления негативных последствий…» не указывает на немедленность наступления последствий, без которого «непосредственной угрозой» (и значит поводом для отобрания) можно назвать что угодно (хоть тараканов или щели в окнах). А во-вторых, угроза связывается с «поведением» (а не «действиями», «поступком») родителей, то есть длящимся, а не острым состоянием. Также (п. 32) для проверки законности отобрания указывается необходимым «исследовать акты обследования условий жизни родителей» .
3) В анализе РВС объяснено грубое противоречие с законом практики забирания ребёнка (чаще уже не из семьи, а из образовательной организации) при виде синяков или ссадин. Очевидно, статьи законов о побоях и об отобрании ребёнка взаимно исключают друг друга. Для немедленного отобрания необходима «непосредственная угроза жизни или здоровью»), а побои это по определению воздействия, не повлекшие вреда здоровью.
А в проекте постановления (п. 28) понятие «непосредственной угрозы» хотя и означает «угрозу причинения вреда физическому или психическому здоровью», но связывается, в качестве примера, с «наличием у ребенка признаков физического и (или) психического насилия» (то есть с синяками и ссадинами) «вследствие неправомерных действий со стороны родителей». То есть мало того, что надо ещё разбираться, «вследствие» или «сам упал», а это невозможно сделать перед «немедленным отобранием». Но получается, что непосредственной угрозой причинения вреда называются вчерашние действия, вреда не причинившие!
Столь грубое беззаконие объяснимо только идеологическими установками из брошюр феминисток (типа «если сегодня бьёт, то завтра убъёт» - в психиатрии это называется «синдром умной Эльзы», форма истерического расстройства личности). Но даже если служащий, по своему убеждению, желает преследования родителей за физические наказания, у него нет не только законных оснований, но и необходимости отбирать ребёнка - все необходимые процессуальные действия можно проводить и без разлучения ребёнка с семьёй.
4) В анализе РВС доказывается незаконность практики удержания ребёнка государством после даже законного отобрания (как и незаконность препятствий для свиданий и связи с родителями). На практике родителям часто выставляются условия для возвращения ребёнка. В законе нет никаких оснований для такого внесудебного ограничения родительских прав. РВС предлагает за него вводить административную и уголовную ответственность.
А проект постановления (п. 31) явно закрепляет незаконную практику удержания ребёнка, сочиняя норму, что акт об отобрании «влечёт за собой временное прекращение права родителей (одного из них) либо иных лиц, на попечении которых ребенок находился, на личное воспитание ребенка (до рассмотрения судом заявления об ограничении родителей (одного из них) в родительских правах или о лишении их родительских прав» .
Конечно, в статье 77 вопрос о том, на какое время отбирается ребёнок, не решён, что можно назвать законодательным пробелом. Возможно, что неуклюжей попыткой его закрыть и явилась часть этой статьи об обязательной подаче иска в суд в течение недели после немедленного отобрания, о ненужности которой сегодня уже, похоже, появился консенсус между обществом и ведомствами («против» только НКО-сопроводители, которым хочется расширить недельный срок до месяца). Но это лишь догадки, а фактом материального права, который необходимо учитывать суду, является отсутствие нормы о том, что до самого суда ребёнок обязательно должен быть не дома. Для разъяснения этой трудности необходимо только выйти за пределы статьи 77, и в частности обратить внимание на норму ст. 63: «Родители имеют преимущественное право на обучение и воспитание своих детей перед всеми другими лицами», которое отменяется только судом.
Нуждается в оценке Пленумом и практика судебного решения об отобрании ребёнка до суда в качестве обеспечительной меры по иску о лишении / ограничении родительских прав.
5) В анализе РВС разбирается практика, по которой органы опеки не хотят передавать ребёнка родственникам - он не для них был отобран. Эта практика противоречит установленному законом («Об опеке и попечительстве», ст. 10 ч. 5) приоритету для близких родственников при устройстве ребёнка, для обеспечения которого в том же законе есть возможность немедленно назначить временную опеку. (ст. 12). Полезно было бы разъяснить такую возможность соблюдения этого приоритета органами опеки и попечительства и рекомендовать судам включать соответствующее требование к органу опеки в судебное решение при передаче ребёнка родственникам.
А в проекте постановления (п. 20) вместо этого сочиняется норма, создающая препятствия для родственной опеки и явно заботящаяся об опекунах: «передача судом ребенка на воспитание родственникам и другим лицам допускается только в случае, когда эти лица назначены его опекунами или попечителями» .
Само требование о том, что «в решении суда об ограничении или о лишении родительских прав должно быть указано, кому передается ребенок на воспитание: другому родителю, опекуну (попечителю), если он уже назначен в установленном порядке, либо органу опеки и попечительства» , является самостоятельным нормотворчеством авторов проекта постановления Пленума Верховного суда. Вопрос этот разрешается в Семейном кодексе (ст. 74 п. 4 и ст. 71 п. 5) без опекунов: «При невозможности передать ребенка другому родителю или в случае лишения (ограничения) родительских прав обоих родителей ребенок передается на попечение органа опеки и попечительства». Уже орган опеки решает, кому передать ребёнка. Проект заставляет суды лишать органы опеки выбора варианта устройства, закрепляя ребёнка за опекунами, уже назначенными на основании (искажённой с 2008 года) ст. 121, и которые порой и подают в суд на ограничение / лишение прав родителей.
Таким образом, по всей цепочке действий, связанных с отобранием детей - от изъятия ребёнка полицией до передачи ребёнка замещающим родителям - отвергнутый проект постановления Пленума Верховного суда в чём-то не пресекал, а укреплял незаконную практику.
2. Больше того, в п. 35 он предлагает разрешить судам отказаться от самого принципа законности! Если в п. 31 строго подчёркивается норма ст. 77 СК РФ о том, что отобрание ребёнка возможно «только на основании соответствующего акта органа …», то п. 35 специально написан, чтобы назвать это требование не обязательным, «если по объективным причинам акт не мог быть принят немедленно» . Получается, что закон надо соблюдать, но если не трудно, а если трудно, то не обязательно - и это чуть не санкционировал сам Верховный суд! Тут-то, можно не сомневаться, у работников опеки объективные причины найдутся с лёгкостью! Тем более, что акт, о котором идёт речь, никогда не может быть принят немедленно. В этом и состоит основное противоречие статьи 77, но менять эту норму никак не входит в полномочия Верховного суда, даже действующего «в наилучших интересах ребёнка».
3. В разделе о лишении родительских прав новеллой проекта является необходимость в ходе судебного разбирательства давать оценку, имело ли место злостное уклонение от уплаты алиментов. Но такое деяние - это уголовное преступление (ст. 157) и согласно ст. 49 Конституции, родитель в нём может обвинён только вступившим в силу приговором суда, то есть в уголовном разбирательстве. Эта же норма Конституции игнорируется и в другом новшестве - при определении факта совершения родителем преступления против жизни и здоровья в отношении не только ребёнка, но и супруга. «Факт совершения указанного преступления должен быть подтвержден вступившим в законную силу обвинительным приговором суда либо постановлением (определением) суда или постановлением органа предварительного расследования о прекращении уголовного дела по нереабилитирующему основанию» . То есть когда родителя только обвиняли, но вина уголовным судом не исследовалась (по амнистии, примирению сторон, сроку давности), он всё равно, по проекту постановления, признаётся виновным и заслуживающим лишения родительских прав. Родители могут быть и не виноваты, но пошли на примирение, чтобы не судиться, а жить дружно, а теперь оказывается, что им нужно было оправдываться до конца, иначе у них отнимут ребёнка!
4. Крайне неудачная редакция содержится в п. 24, посвящённом вопросу об отмене ограничения родительских прав. Указывается, что одним из условий такой отмены является, что «возвращение ребенка родителям (одному из них) отвечает интересам ребенка» . Но в Семейном кодексе (ст. 76) делается особая оговорка не для удовлетворения иска, а для отказа в нём - «если возвращение ребенка родителям… противоречит его интересам ». Это изменение в постановлении по сравнению с законом радикально меняет предмет и сторону доказывания, особенно когда с родителем судится богатый опекун, у которого лучшие, чем у родителя материально-бытовые условия. Одно дело - ответчик должен доказывать противоречие интересам ребёнка при передаче родителю, если хочет помешать передаче. Другое - родитель должен доказывать, что в интересах ребёнка возвращение ему ребёнка из более богатых условий.
5. В целом авторам проекта не удалось преодолеть однобокость подхода, связанного с «защитой прав ребёнка», в то время как Фемиде пристало уделять внимание нарушению всех частных и публичных интересов. Об этом говорит замечание в пункте 7 (впрочем, перенесённом, с некоторыми новыми акцентами из постановления 1998 года).
«7. Если при рассмотрении дела суд обнаружит в действиях стороны, других участников процесса, должностного или иного лица признаки преступлений,. совершенных в отношении несовершеннолетнего, он в соответствии с частью 3 статьи 226 ГПК РФ сообщает об этом в органы дознания или предварительного следствия» .
Непонятно, почему суд симметрично не должен обращать внимание тех же органов на превышение должностных полномочий (ст. 286 УК), признаки незаконной передачи под опеку (ст. 154 УК) и других преступлений против семьи и семейных отношений.
Проект обращает внимание только на халатность и только органов опеки и попечительства Почему же органы опеки и попечительства и почему только они? Неужели и судьи Верховного суда находятся в плену обывательского представления, что опека - это ведомство по охране прав детей?
Согласно ст. 56 Семейного кодекса, органы опеки и попечительства для защиты прав и законных интересов ребенка играют особую роль, но только «в случаях, предусмотренных настоящим Кодексом». У них нет полномочий превентивно контролировать семьи, в которых нет детей под опекой. А в соответствии со ст. 70, организаций, на которые возложены обязанности по охране прав несовершеннолетних детей, много - это не только органы опеки и попечительства, а и КДН, и организации для детей-сирот… и другие», и тогда надо упоминать их все.
Но мы помним, как на Парламентских слушаниях марта 2016 г. председатель Судебного состава ВС по семейным делам и делам о защите прав детей А. Кликушин высказался что по его судейскому опыту органы опеки всегда правы:
«…особенно представители общественности указывают, что вроде бы не во всех случаях нужно лишать родительских прав. Возможно, не спорю. Но, проработав восемь лет судьей районного суда, я ни разу не видел такого случая, когда не надо было бы… Если дело дошло до суда, то там уже, как правило, лишать надо. Как правило, это люди социально деградированные (алкоголизм, наркомания), и тут уже выхода не т».
То есть судья демонстрировал презумпцию правоты одной стороны процесса. Такой подход в принципе нельзя назвать корректным, а к тому же нужно учитывать, что опыт А. Кликушина как судьи первой инстанции (1995−2003) относится к другому времени. Времени, когда органы опеки ещё не коррумпировались рынком содержания детей (в виду его отсутствия) и не подвергались именно таким угрозам обвинения в халатности за то, на что у них нет полномочий, из-за которых им спокойнее перестраховаться и отобрать детей в нарушение закона.
6. Положительным в проекте является неоднократное указание на такой вид судебного разбирательства в гражданском процессе, как «признание недействительным акта… об отобрании» . Однако эта формулировка не позволяет однозначно понять, идёт ли речь: 1) о признании акта незаконным (тогда это теперь по КАС, а не по ГПК), 2) о признании его законным, но неправильным, 3) о возможности его отмены в виду изменения ситуации, то есть о необходимости принятия нового акта.
Даже если читатели согласятся не со всеми изложенными доводами, в целом необходимо признать - проект постановления Пленума, посланный Пленумом на доработку, нуждается не в редакционной доработке, а в основательной переработке с учётом действительного анализа судебной практики.
И крайне желательно, чтобы текст содержал сам этот анализ, а не только выводы из него. Иначе эти выводы ничем не отличаются от таких, которые мог бы написать не только Верховный суд, но и какая-нибудь заинтересованная в получении детей на обслуживание НКО.
Добрый день, коллеги. Год назад, после реформы главы III.1, я публиковал свой перечень вопросов, которые возникли в результате реформы.
И вот, на выходных мне прислали скан весьма интересного документа, "похожего на проект Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации" (он доступен во вложении к этой заметке). Сразу оговорюсь, что это достаточно криво отсканированная копия с пометками неизвестного лица от руки, так что я не берусь утверждать, что данный документ именно в этом виде находится на рассмотрении ВС РФ в настоящее время. Более того, если он где-то официально опубликован, я буду очень благодарен за ссылку на "аутентичный" вариант (на сайте ВС РФ, К+ и Гаранта я его найти не смог).
Однако общий вид документа, вкупе с некоторыми ходившими с начала года в сообществе слухами, позволяет предположить, что документ этот явно исходит от ВС РФ.
А особенно об этом говорит его достаточно оригинальное содержание, вполне соответствующее духу практики ВС РФ по таким делам за последние полгода.
Итак, разберу некоторые наиболее по пунктам:
1. На уровне Пленума закрепляется введенное адмколлегией правило о рассмотрении споров о кадастровой стоимости как споров из публичных правоотношений.Обоснования, фактически, нет, есть голое утверждение.
Здесь даже комментировать ничего не хочется. Уж сколько раз твердили, что стоимостная характеристика участка как вещи (объекта гражданского права) - это классический предмет частно-правового спора. Это было в Постановлении № 913/11, с которого всё началось, это многократно повторялось на всех уровнях и не вызывало особых разногласий до тех пор, пока ВС не пришла на ум оригинальная мысль, что "если спорят с госорганом и исход спора влияет на права госорганов - значит спор однозначно публичный". Что теперь будет с автоматически пропадающими трехлетними сроками исковой давности и применяемыми вместо них трехмесячными процессуальными (по ст. 256 ГПК РФ, ибо Закон об оценочной деятельности не процессуальный НПА) - даже предположить боюсь.
Добро пожаловать обратно в 2010-й, ёпрст...
2. При оспаривании КС участка, постановленного на кадучет после даты, на которую продилась ГКО, стоимость определяется на дату постановки на кадучет.
Прощай, дело "Владимирглавснаба". Прощай, соотносимость рыночной стоимости и кадастровой. Теперь не важно, что используемые при постановке на учет УПКСы рассчитывались на ту же дату, что и кадстоимость учтенных участков, и из тех же исходных данных. Занавес.
3. Оказывается, кадастровую стоимость в суде можно оспаривать не только через самостоятельное требование о её пересмотре, но и через оспаривание отказа комиссии в её пересмотре.
Я просто оставлю это здесь - ст. 24.18 Закон об оценочной деятельности, цитата: "В случае оспаривания результатов определения кадастровой стоимости в суде решение комиссии не является предметом рассмотрения при рассмотрении требований заявителя " .
Contra legem? По-моему, очевидно.
4. Решение комиссии, оказывается, оспаривается тоже заявлением о пересмотре кадастровой стоимости.
Зачем тогда надо было называть, фактически, отдельное требование в п. 3? Я не знаю.
5. Закрепили право на оспаривание кадстоимости за арендатором публичной земли и за её потенциальный выкупателем, а также дали такое право бывшему собственнику, если он платил земельный налог из оспариваемой кадстоимости.
Здесь всё относительно логично. Вот только ответ Пленума создаёт новые вопросы. А имеет ли такое право собственник, у которого право признано отсутствующим с момента возникновения или реституирован/виндицирован участок? А может ли оспаривать кадстоимость бывший арендатор? Половинчато как-то получается, на мой взгляд.
Я уж не говорю про "вариант абзаца 4", в котором авторы проекта предлагают заключение договора аренды с расчетом от кадастровой стоимости приравнять к превентивному отказу от заявления соответствующего требования о защите права до его возникновения.
6. Комиссия по пересмотру КС, оказывается, самостоятельное лицо в процессе.
По крайней мере, в тексте она недвусмысленно обособляется от органа, при котором создана. Написать статью про её правосубъектность, что ли?
7. Долевому собственнику достаточно уведомить других сособственников, но вовсе необязательно получать их согласие на пересмотр кадастровой стоимости.
Превосходно. Только почему-то забыли добавить, что сособственники также вправе менять общую площадь и границы участка, без согласия других сособственников, менять вид разрешенного использования участка без согласия других сособственников, и, наконец, просто снимать участок с учета без согласия других сособственников. А какая разница, в самом деле? Всё это ведь лишь "формально-юридические" вопросы, так что, как говорили когда-то в сети, "попячтесь".
8. Технические ошибки тоже исправлять нужно в общем порядке пересмотра КС.
Я даже не знаю, что можно об этом сказать...
9. Просрочка внесения результатов ГКО в ГКН отсрочивает и начало течения срока оспаривания КС.
В общем-то, очевидная мысль. Не знаю, зачем она вообще в Пленуме.
10. Если архивные данные о КС "не подлежат использованию", её нельзя оспаривать.
Кто-нибуль вообще понимает, о какой ситуации говорит Пленум?
11. Отклонение заявления комиссией по формальный основаниям означает несоблюдение досудебного порядка.
Очень мило. А в сочетании с пп. 3 и 4, которые говорят, что решение комиссии следует оспаривать только путем подачи в суд заявления о пересмотре КС, получается вообще беспроигрышная (для кадастровой палаты) комбинация.
12. Индивидуальным предпринимателям не нужно предварительно обращаться в Комиссию.
Что Вы сказали? Пункт 2 статьи 23 ГК РФ? Да ладно Вам, подумаешь, какой-то там кодекс, такие мелочи, в сущности, право слово...
Нет, поймите правильно, по существу я только "за". Но второй явный намёк contra legem за одно постановление - это как-то многовато, знаете ли.
13. КАС ещё не вступил в силу, но уже действует.
По крайней мере, это будет так, если этот пункт Постановления Пленума вступит в силу до КАСа.
14. Подтверждена ретроспективность пересмотра КС по ст. 24.20.
Как ни странно, здесь мне придраться не к чему. Вполне четкое и ясное указание.
15. Определения рыночной стоимости недостаточно для пересмотра кадастровой. Нужно ещё и доказать ошибки при расчёте кадастровой.
А вот этот пункт откровенно пугающий. Ибо, предусматривая обязанность доказывания недостоверности прежней КС, он при этом не описывает какого-либо внятного механизма такого доказывания. В моём понимании, получается, что нужно не только принести индвидуальный отчет, но ещё и частично оспаривать отчет ГКО.
16. Лицо, не являющееся оценщиком (не обладающее соответствующей страховкой, не состоящее в СРО и т.п.) не может определять рыночную стоимость участка.
Пламенный привет экспертам Минюста (в том числе по делу Кокотова), однако.
17. Судебный эксперт может проверять и оценщика, и эксперта СРО, причем даже сам не будучи оценщиком.
"...чтобы построить идеальное государство, надобно к каждому мужику приставить двоих проверял, а над двоими проверялами — троих контролял, а над теми еще чтоб целый штат надзирал плюс независимый аудит."
(с) М. Успенский, "Белый хрен в конопляном поле".
18. Отказное решение Комиссии не является для суда "преюдицией".
Очевидный тезис, ну да и на том спасибо. (вообще, начиная с этого пункта, такое ощущение, что писал совсем другой человек, нежели предыдущие пункты)
19. Ретроспективное применение возможно и после внесения в ГКН результатов новой ГКО.
Очередная очевидная мысль, но в свете специфического "правильного понимания государственной службы" некоторыми СОЮ, весьма своевременная.
20. Датой подачи заявления, для целей ретроспективного применения, является дата подачи первого заявления в комиссию, даже если в итоге пересмотр КС состоится по решению суда.
Опять же, мысль очевидна, но соответствуюющее указание сверху явно не лишнее.
21. Суд может установить кадастровую стоимость в ином размере, нежели просит заявитель, если тот не откажется от иска.
Интересный подход. Неоднозначный, но, в отличие от нескольких пассажей в начале, не вызывает резкого желания "совершить механическое движение кистью руки к передней части голову". Как мне кажется, это разъяснение сделано на случай, если другое заинтересованное лицо представит иные, более убедительные доказательства кадастровой стоимости. Хотя я не считаю, что подобный подход процессуально целесообразен, он явно разумен.
22. Результат новой ГКО оспаривается новым иском, старый менять нельзя.
Хорошее разъяснение и весьма своевременное.
23, 24, 25. Мелкие процессуальные вопросы.
Здесь, в принципе, мне сказать нечего.
Как обычно, хотелось бы услышать мнение коллег.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ ПЛЕНУМА ВЕРХОВНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ №
г. Москва 201_ г.
О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях, связанных с банкротством
Преступления, связанные с банкротством, создают угрозу для развития рыночной экономики и свободного предпринимательства в Российской Федерации, наносят существенный вред общественным отношениям в сфере кредита, инвестиций, собственности, препятствуют формированию в стране благоприятного инвестиционного климата и дальнейшей интеграции нашей страны в международные экономические институты.
В Российской Федерации основания и порядок признания юридических лиц и индивидуальных предпринимателей несостоятельными (банкротами) предусмотрены в Гражданском кодексе Российской Федерации, Арбитражном процессуальном кодексе Российской Федерации, Федеральном законе от 26 октября 2002 года № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», Федеральном законе от 25 февраля 1999 года № 40-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций» и других нормативных правовых актах.
В целях обеспечения установленной процедуры банкротства, соблюдения баланса интересов всех участвующих в деле о банкротстве лиц, предупреждения преднамеренных и фиктивных банкротств Уголовный кодекс Российской Федерации устанавливает ответственность за совершение преступлений, предусмотренных статьями 195, 196, 197.
В связи с вопросами, возникающими у судов при рассмотрении уголовных дел о неправомерных действиях при банкротстве (статья 195 УК РФ) и о преднамеренном банкротстве (статья 196 УК РФ), и в целях обеспечения единства судебной практики Пленум Верховного Суда Российской Федерации, руководствуясь статьей 126 Конституции Российской Федерации и статьями 9, 14 Федерального конституционного закона от 7 февраля 2011 года № 1-ФКЗ «О судах общей юрисдикции в Российской Федерации»,
ПОСТАНОВЛЯЕТ:
1. Разъяснить судам, что для решения вопроса о наличии признаков банкротства (неспособности в полном объеме удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей) в статьях 195 и 196 УК РФ возбуждение арбитражным судом производства по делу о несостоятельности (банкротстве) обязательным не является.
2. Судам следует учитывать, что законодательством Российской Федерации устанавливаются различные признаки банкротства для отдельных категорий субъектов предпринимательской деятельности:
– для индивидуального предпринимателя – неисполнение денежных обязательств и (или) обязанности по уплате обязательных платежей в течение трех месяцев с даты, когда они должны быть исполнены, вне зависимости от того, превышает ли сумма обязательств (обязанности) стоимость принадлежащего ему имущества (пункт 1 статьи 3 и статья 214 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»);
– для юридического лица, являющегося финансовой организацией, – неисполнение в течение четырнадцати дней денежных обязательств и (или) обязанности по уплате обязательных платежей на сумму не менее чем сто тысяч рублей, либо неисполнение в течение четырнадцати дней вступившего в законную силу решения суда, арбитражного суда или третейского суда о взыскании денежных средств независимо от их суммы, либо если стоимость имущества (активов) такой организации недостаточна для исполнения ее денежных обязательств и (или) обязанности по уплате обязательных платежей, либо если платежеспособность такой организации не была восстановлена в период деятельности временной администрации (пункт 1 статьи 18316 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»);
– для юридического лица, являющегося субъектом естественных монополий, – неисполнение денежных обязательств и (или) обязанности по уплате обязательных платежей в течение шести месяцев с даты, когда они должны были быть исполнены (пункт 2 статьи 197 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»);
– для юридического лица, являющегося кредитной организацией, – неисполнение денежных обязательств и (или) обязанности по уплате обязательных платежей в течение четырнадцати дней с даты, когда они должны быть исполнены, либо если стоимость имущества (активов) такой организации недостаточна для исполнения ее денежных обязательств и (или) обязанности по уплате обязательных платежей (пункт 2 статьи 2 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций»);
– для иных юридических лиц – неисполнение денежных обязательств и (или) обязанности по уплате обязательных платежей в течение трех месяцев с даты, когда они должны были быть исполнены (пункт 2 статьи 3 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»).
В соответствии с частью 1 статьи 65 ГК РФ казенные предприятия, учреждения, политические партии и религиозные организации не могут признаваться несостоятельными (банкротами); государственные корпорации, государственные компании и фонды не могут признаваться несостоятельными (банкротами), если это установлено законом, предусматривающим их создание и деятельность.
3. Применительно к части 1 статьи 195 УК РФ следует понимать:
– под имуществом – внеоборотные и оборотные активы субъекта предпринимательской деятельности;
– под имущественными правами – часть активов субъекта предпринимательской деятельности, не имеющих материально-вещественной формы (нематериальные активы, дебиторская задолженность, долгосрочные и краткосрочные финансовые вложения);
– под имущественными обязанностями – краткосрочные и долгосрочные обязательства (займы и кредиты), кредиторскую задолженность;
– под бухгалтерскими и иными учетными документами, отражающими экономическую деятельность юридического лица, – бухгалтерский баланс, отчет о прибылях и убытках, отчет об изменениях капитала, отчет о движении денежных средств, приложение к балансу, первичные учетные документы, регистры бухгалтерского учета, статистическую отчетность, регистры налогового учета, налоговую отчетность (налоговые декларации по налогу на имущество организаций, транспортному налогу, земельному налогу);
– под бухгалтерскими и иными учетными документами, отражающими экономическую деятельность индивидуального предпринимателя, – книгу учета доходов и расходов и хозяйственных операций индивидуального предпринимателя, первичные учетные документы; регистры налогового учета, налоговую отчетность (налоговые декларации по транспортному налогу, земельному налогу).
Сведения об имуществе, его размере, местонахождении либо иная информация об имуществе, имущественных правах и обязанностях содержатся в бухгалтерских и иных учетных документах, гражданско-правовых договорах, правоустанавливающих документах.
4. По смыслу части 1 статьи 195 УК РФ, сокрытием имущества, имущественных прав и имущественных обязанностей, сведений об имуществе, его размере, местонахождении либо иной информации об имуществе, имущественных правах и обязанностях должно признаваться неисполнение (ненадлежащее исполнение) обязанности сообщить об имуществе, имущественных правах и имущественных обязанностях должника, которые подлежат учету при удовлетворении имущественных требований кредиторов.
5. Под передачей имущества во владение иным лицам (часть 1 статьи 195 УК РФ) следует понимать предоставление имущества иным лицам без выбытия из собственности субъекта предпринимательской деятельности для временного использования по назначению (например, по договорам аренды, лизинга). При этом предметом передачи могут выступать только такие активы, которые имеют материально-вещественную форму.
Передача имущества во владение иным лицам, в отличие от сокрытия имущества, не сопровождается фальсификацией бухгалтерских и иных учетных документов, отражающих экономическую деятельность юридического лица или индивидуального предпринимателя.
6. Отчуждением имущества в части 1 статьи 195 УК РФ следует признавать совершение гражданско-правовых сделок по распоряжению активами, в результате которых они выбывают из собственности и списываются с бухгалтерского учета субъекта предпринимательской деятельности, если отчуждение имущества осуществляется безвозмездно или влечет за собой неэквивалентное в сложившихся рыночных условиях встречное исполнение обязательства.
Суды должны исходить из того, что отчуждение имущества в счет погашения фиктивной кредиторской задолженности подлежит квалификации по части 1 статьи 195 УК РФ.
Если сделка по отчуждению имущества должника была направлена на удовлетворение действительных имущественных требований отдельного кредитора заведомо в ущерб другим кредиторам, содеянное надлежит квалифицировать по части 2 статьи 195 УК РФ.
7. Под уничтожением имущества в части 1 статьи 195 УК РФ следует понимать полное разрушение имущества, имеющего материально-вещественную форму, либо приведение такого имущества в состояние, не позволяющее использовать по назначению, когда его восстановление становится невозможным либо экономически нецелесообразным.
8. Под сокрытием, уничтожением, фальсификацией бухгалтерских и иных учетных документов, отражающих экономическую деятельность юридического лица или индивидуального предпринимателя, по смыслу части 1 статьи 195 УК РФ следует понимать действия, направленные на искажение сведений о хозяйственном положении или финансовом состоянии субъекта предпринимательской деятельности, затрудняющие или делающие невозможным обнаружение имущества должника, вследствие чего требования кредиторов по завершении конкурсного производства могут остаться неудовлетворенными.
Если сокрытие, уничтожение, фальсификация бухгалтерских и иных учетных документов, отражающих экономическую деятельность юридического лица или индивидуального предпринимателя является способом сокрытия имущества, имущественных прав или имущественных обязанностей, сведений об имуществе, о его размере, местонахождении либо иной информации об имуществе, имущественных правах или имущественных обязанностях, когда эти действия совершены при наличии признаков банкротства и причинили крупный ущерб, содеянное не образует совокупности преступлений, предусмотренных частью 1 статьи 195 УК РФ.
9. Неправомерным удовлетворением имущественных требований отдельных кредиторов за счет имущества должника заведомо в ущерб другим кредиторам в части 2 статьи 195 УК РФ следует признавать нарушение порядка удовлетворения имущественных требований кредиторов, установленного Гражданским кодексом Российской Федерации (до возбуждения арбитражным судом производства по делу о банкротстве), и федеральными законами «О несостоятельности (банкротстве)» и «О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций» (после возбуждения арбитражным судом производства по делу о банкротстве).
Обратить внимание судов на то, что в силу статьи 9 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» должник обязан в течение месяца подать заявление в арбитражный суд при наступлении определенных обстоятельств (в частности, если удовлетворение требований одного или нескольких кредиторов приводит к невозможности исполнения должником денежных обязательств или обязанностей по уплате обязательных и иных платежей в полном объеме перед другими кредиторами, а также если должник имеет признаки неплатежеспособности и (или) недостаточности имущества). Неправомерное удовлетворение имущественных требований отдельных кредиторов за счет имущества должника с момента возникновения указанных обстоятельств, вне зависимости от возбуждения арбитражным судом производства по делу о банкротстве, следует квалифицировать по части 2 статьи 195 УК РФ.
10. В части 3 статьи 195 УК РФ незаконное воспрепятствование деятельности арбитражного управляющего либо временной администрации кредитной или иной финансовой организации представляет собой совершение любых действий (бездействия), препятствующих исполнению арбитражным управляющим либо временной администрацией кредитной или иной финансовой организации предусмотренных законом обязанностей.
Соответствующие полномочия предоставляются внешнему управляющему, конкурсному управляющему, временной администрации кредитной или иной финансовой организации (пункт 1 статьи 94, пункт 1 статьи 129, пункт 4 статьи 1839 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», пункт 1 статьи 22, пункт 1 статьи 5021 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций»).
Органы управления юридического лица обязаны обеспечить в установленные законом сроки передачу арбитражному управляющему или временной администрации кредитной или иной финансовой организации бухгалтерской и иной документации, печатей, штампов, материальных и иных ценностей должника (пункт 1 статьи 94, пункт 2 статьи 126, пункт 5 статьи 1839 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»; пункт 2 статьи 23, пункт 2 статьи 31 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций»).
Уклонение или отказ от передачи арбитражному управляющему либо временной администрации кредитной или иной финансовой организации документов, необходимых для исполнения возложенных на них обязанностей, или имущества, принадлежащего юридическому лицу, в том числе кредитной или иной финансовой организации, при наличии иных квалифицирующих признаков подлежат квалификации по части 3 статьи 195 УК РФ.
11. Разъяснить судам, что преднамеренное банкротство (статья 196 УК РФ) предполагает открытый перечень действий (бездействие), заведомо влекущих неспособность юридического лица либо индивидуального предпринимателя в полном объеме удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей.
О наличии признаков преднамеренного банкротства могут свидетельствовать совершение должником сделок или действий, не соответствующих существовавшим на момент их совершения рыночным условиям и обычаям делового оборота, которые стали причиной возникновения или увеличения неплатежеспособности должника. К таким сделкам относятся, в частности:
– сделки по отчуждению имущества должника, не являющиеся сделками купли-продажи, направленные на замещение имущества должника менее ликвидным;
– сделки купли-продажи, осуществляемые с имуществом должника, заключенные на заведомо невыгодных для должника условиях, а также осуществляемые с имуществом, без которого невозможна основная деятельность должника;
– сделки, связанные с возникновением обязательств должника, не обеспеченных имуществом, а также влекущие за собой приобретение неликвидного имущества;
– сделки по замене одних обязательств другими, заключенные на заведомо невыгодных условиях;
– сделки по созданию фиктивной кредиторской задолженности.
К действиям, не соответствующим рыночным условиям и обычаям делового оборота, следует относить, в частности, действия, связанные с изъятием имущества государственного (муниципального) унитарного предприятия-должника его собственником, а также действия, выраженные в бесхозяйственном распоряжении имуществом должника.
12. Ответственность за неправомерные действия при банкротстве и преднамеренное банкротство наступает лишь в случае причинения крупного ущерба, то есть уменьшения активов должника в результате указанных действий в размере, превышающем один миллион пятьсот тысяч рублей (примечание к статье 169 УК РФ).
По смыслу статьи 4 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», размер ущерба в статьях 195 и 196 УК РФ следует рассчитывать исходя из суммы денежных обязательств должника (в частности, задолженностей за переданные товары, выполненные работы и оказанные услуги, суммы займа с учетом процентов) и обязательных платежей (за исключением штрафов (пеней) и иных финансовых санкций). При этом в целях правильного определения размера ущерба необходимо давать оценку всем сделкам (действиям), направленным на уменьшение активов должника, суммируя размеры ущерба, причиненного всем потерпевшим.
При решении вопроса о размере ущерба не подлежит учету право кредитора на удовлетворение его имущественных требований вплоть до завершения арбитражным судом процедуры конкурсного производства.
Полное или частичное удовлетворение имущественных требований кредиторов по делу о неправомерных действиях при банкротстве или преднамеренном банкротстве, не является основанием для уменьшения размера причиненного ущерба, но может быть учтено судом в качестве обстоятельства, смягчающего наказание.
13. Неправомерные действия при банкротстве и преднамеренное банкротство в зависимости от конкретных обстоятельств дела считаются оконченными, в частности, с момента:
– даты заключения договора об отчуждении имущества должника;
– даты регистрации права собственности на неправомерно отчужденное недвижимое имущество должника;
– даты последнего платежа при неправомерном удовлетворении имущественных требований отдельных кредиторов;
– даты возникновения фиктивного права требования по денежным обязательствам, возникшим в результате фальсификации документов бухгалтерского учета;
– даты составления арбитражным управляющим акта инвентаризации с сокрытием сведений об имуществе должника;
– даты регистрации юридического лица, получившего в качестве вклада в уставный капитал имущество должника.
14. Субъектом преступлений, предусмотренных частями 1 и 2 статьи 195 УК РФ, статьей 196 УК РФ, является индивидуальный предприниматель, учредитель (участник) или руководитель юридического лица, в том числе отстраненный от должности.
Сокрытие, уничтожение, фальсификация бухгалтерских и иных учетных документов, отражающих экономическую деятельность юридического лица или индивидуального предпринимателя (часть 1 статьи 195 УК РФ), могут быть также совершены лицом, отвечающим за ведение бухгалтерского учета, наделенным правом подписи первичных учетных документов юридического лица или индивидуального предпринимателя.
К субъектам преступления, предусмотренного частью 3 статьи 195 УК РФ, могут быть отнесены любые лица, незаконно препятствующие деятельности арбитражного управляющего либо временной администрации кредитной или иной финансовой организации.
15. Под индивидуальным предпринимателем в статьях 195 и 196 УК РФ следует понимать гражданина, занимающегося предпринимательской деятельностью без образования юридического лица, с момента его государственной регистрации в этом качестве (статья 23 ГК РФ), в том числе главу крестьянского (фермерского) хозяйства (статьи 16, 17 Федерального закона от 11 июня 2003 года № 74-ФЗ «О крестьянском (фермерском) хозяйстве»).
16. Под руководителем юридического лица в статьях 195 и 196 УК РФ следует понимать лицо, входящее в органы юридического лица, а под учредителем (участником) – лицо, являющееся участником юридического лица, через которого в предусмотренных законом случаях юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности (статья 53 ГК РФ).
К учредителям (участникам) юридического лица, в частности, относятся:
– в полных товариществах – участники (статья 71 ГК РФ);
– в товариществах на вере (коммандитных товариществах) – полные товарищи и вкладчики (статья 84 ГК РФ);
– в обществах с ограниченной ответственностью – участники общества, члены и председатель совета директоров (наблюдательного совета), коллегиального исполнительного органа, директор (генеральный директор), руководитель или участник управляющей организации, управляющий (статья 91 ГК РФ, статьи 32–44 Федерального закона от 8 февраля 1998 года № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью»);
– в акционерных обществах – акционеры, члены и председатель совета директоров (наблюдательного совета), члены коллегиального исполнительного органа, директор (генеральный директор), руководитель или участник управляющей организации, управляющий (статья 103 ГК РФ, статьи 47–71 Федерального закона от 26 декабря 1995 года № 208-ФЗ «Об акционерных обществах»);
– в производственном кооперативе (артели) – члены общего собрания, наблюдательного совета, исполнительного органа (статья 110 ГК РФ);
– в унитарном предприятии – директор или генеральный директор, руководители федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, органов местного самоуправления, реализующих полномочия собственника соответствующего имущества (статья 113 ГК РФ, статьи 20, 21 Федерального закона от 14 ноября 2002 года № 161-ФЗ «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях»);
– в юридических лицах при их ликвидации – члены ликвидационной комиссии либо ликвидатор (статья 62 ГК РФ, статья 57 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью», статья 21 Федерального закона «Об акционерных обществах», статья 35 Федерального закона «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях»);
– в юридических лицах при их несостоятельности (банкротстве) – арбитражный (внешний, конкурсный) управляющий, представитель временной администрации (статьи 94, 129, 1839 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»);
– в юридических лицах, являющихся кредитными организациями, – представитель временной администрации (в случае приостановления полномочий исполнительного органа Банком России), конкурсный управляющий (статьи 22, 5021 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций»).
17. Исходя из части 3 статьи 17 УК РФ в том случае, если неправомерные действия при банкротстве или преднамеренное банкротство совершены должностным лицом или лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации, содеянное подлежит квалификации по статье 195 или по статье 196 УК РФ.
18. Для отграничения неправомерных действий при банкротстве от преднамеренного банкротства судам следует установить момент возникновения умысла на совершение действий (бездействия) по созданию неплатежеспособности – до или после возникновения признаков несостоятельности (банкротства).
Если лицо при отсутствии признаков банкротства умышленно совершает действия (бездействие) по созданию неплатежеспособности юридического лица, содеянное подлежит квалификации по статье 196 УК РФ.
Если лицо при наличии признаков банкротства, возникших вследствие его неосторожных действий (бездействия) либо неосторожных или умышленных действий (бездействия) других лиц, осознавая их возникновение, умышленно совершает действия (бездействие) по увеличению неплатежеспособности, созданию препятствий к восстановлению платежеспособности, нарушению порядка удовлетворения имущественных требований кредиторов, содеянное подлежит квалификации по статье 195 УК РФ.
19. Разъяснить судам, что в случаях, когда способом совершения неправомерных действий при банкротстве или преднамеренного банкротства выступает общественно опасное деяние, предусмотренное иной статьей УК РФ, содеянное может либо охватываться статьей 195 или статьей 196 УК РФ, либо требовать дополнительной квалификации по соответствующей статье УК РФ, предусматривающей ответственность за совершение общественно опасного деяния, выступающего способом совершения неправомерных действий при банкротстве или преднамеренного банкротства.
В таких случаях судам при квалификации содеянного необходимо исходить из следующего:
Если санкция за преступление, предусмотренное статьей 195 или статьей 196 УК РФ, превышает санкцию за преступление, выступающее способом совершения неправомерных действий при банкротстве или преднамеренного банкротства, содеянное полностью охватывается диспозицией статьи 195 или статьей 196 УК РФ.
Если санкция за преступление, выступающее способом совершения неправомерных действий при банкротстве или преднамеренного банкротства, соответствует санкции статьи 195 или статьи 196 УК РФ или превышает ее, содеянное не охватывается диспозицией статьи 195 или статьи 196 УК РФ и требует дополнительной квалификации по статье УК РФ, предусматривающей ответственность за совершение преступления, выступающего способом совершения неправомерных действий при банкротстве или преднамеренного банкротства.
20. Разъяснить судам, что потерпевшими по уголовным делам о неправомерных действиях при банкротстве и преднамеренном банкротстве могут быть признаны:
– кредиторы юридических лиц и индивидуальных предпринимателей;
– хозяйственное товарищество или общество как собственник переданного и приобретенного имущества;
– Российская Федерация в лице органов государственной власти Российской Федерации, Государственной корпорации по атомной энергетике «Росатом», Государственной академии наук как собственник имущества федерального государственного унитарного предприятия, основанного на праве хозяйственного ведения;
– субъект Российской Федерации в лице органов государственной власти субъекта Российской Федерации как собственник имущества государственного унитарного предприятия субъекта Российской Федерации, основанного на праве хозяйственного ведения;
– муниципальное образование в лице органов местного самоуправления как собственник имущества муниципального унитарного предприятия, основанного на праве хозяйственного ведения.
Не подлежат признанию потерпевшими иные лица, в том числе учредители (участники) хозяйственного товарищества (общества), работники юридического лица, в связи с задолженностью по выплате выходных пособий и оплате труда по трудовому договору.
Если в обвинительном заключении по уголовному делу о неправомерных действиях при банкротстве или преднамеренном банкротстве отсутствуют данные о потерпевшем, характере и размере вреда, причиненного ему преступлением, что исключает возможность постановления судом приговора или вынесения иного решения на основе данного заключения, судья в силу статьи 237 УПК РФ по ходатайству стороны или по собственной инициативе должен решить вопрос о возвращении дела прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом.
21. Рекомендовать судам при рассмотрении дел о преступлениях, связанных с банкротством, устанавливать обстоятельства, способствовавшие совершению таких преступлений, нарушения прав и свобод граждан, а также нарушения законодательства Российской Федерации и в соответствии с частью 4 статьи 29 УПК РФ в каждом конкретном случае выносить частные постановления (определения), обращая внимание соответствующих организаций и должностных лиц на данные обстоятельства и факты нарушений закона, требующие принятия необходимых мер для их устранения.
Председатель Верховного Суда
Российской Федерации В.М. Лебедев
Секретарь Пленума, судья
Верховного Суда
Российской Федерации В.В. Момотов
Проектом в ГПК РФ, АПК РФ и КАС РФ вносится ряд изменений общего характера, призванных модернизировать сходные процессуальные институты и правовые нормы, регулирующие порядок рассмотрения гражданских и административных дел в судах общей юрисдикции и в арбитражных судах. Кроме того, проект содержит изменения отдельных положений названных кодексов об особенностях рассмотрения некоторых категорий дел, а также вносит изменения корреспондирующего характера в некоторые федеральные законы.
В частности:
из указанных кодексов, а также из некоторых федеральных законов исключается термин "подведомственность" применительно к разграничению полномочий судов общей юрисдикции и арбитражных судов. Одновременно предлагается порядок, в соответствии с которым суд общей юрисдикции или арбитражный суд, ошибочно возбудившие производство по делу, не отнесенному к их компетенции, направляют дело для рассмотрения в суд другой судебной подсистемы;
предлагается упорядочить применение отдельных видов территориальной подсудности, сохранив для сторон возможность изменять подсудность по своему соглашению (т.н. договорная подсудность) только в делах с участием иностранных лиц;
в целях обеспечения права на квалифицированную юридическую помощь, а также для повышения качества такой помощи предлагается закрепить в ГПК РФ и АПК РФ положение о том, что помимо адвокатов представителями в суде могут быть только лица, имеющие высшее юридическое образование (аналогичное требование к представителям уже содержится в настоящее время в КАС РФ). При этом проект устанавливает возможность участия в деле, рассматриваемом по правилам ГПК РФ, АПК РФ, КАС РФ, наряду с представителем поверенного, объем полномочий которого существенно меньше, чем у представителя, поэтому требование о наличии высшего юридического образования к нему не предъявляется;
предусматривается увеличение цены исковых требований о взыскании денежных средств по делам, рассматриваемым в порядке упрощенного производства, - до пятисот тысяч рублей в судах общей юрисдикции и до одного миллиона рублей в арбитражных судах;
предлагается расширить перечень дел, по которым суд может не составлять мотивированное решение по рассмотренному им делу. Согласно вносимым изменениям, по общему правилу все судебные решения, принятые по делам, рассмотренным в порядке гражданского судопроизводства, будут состоять из вводной и резолютивной частей. В полном объеме такие решения изготавливаются только по заявлению участвующих в деле лиц, их представителей, в случае подачи апелляционной жалобы, а также в случаях, установленных законом. Кроме того, мотивированное решение может быть составлено по инициативе самого суда.
В то же время в целях защиты прав граждан и организаций проект выделяет определенные категории дел, наиболее значимые с точки зрения социальной и экономической направленности, по которым составление мотивированного решения всегда будет являться обязательным. К ним, в частности, отнесены дела, связанные с защитой прав детей; дела о выселении граждан из жилых помещений без предоставления других жилых помещений; дела о защите прав, свобод и законных интересов неопределенного круга лиц; дела о защите пенсионных прав; дела о банкротстве; дела по корпоративным спорам; дела, относящиеся к подсудности Суда по интеллектуальным правам, и ряд других дел;
в ГПК РФ и АПК РФ закрепляются положения о том, что исполнительный лист, кроме исполнительного листа на взыскание денежных средств в доход бюджета, выдается только по ходатайству взыскателя (аналогичное правило в настоящее время закреплено в КАС РФ).
Проект также содержит ряд изменений, вносимых в ГПК РФ, АПК РФ и КАС РФ, которые регулируют некоторые процессуальные особенности рассмотрения дел по правилам, предусмотренным этими кодексами, а также иных изменений и дополнений, направленных на оптимизацию судопроизводства, устранение коллизий правовых норм, недочетов юридико-технического и лингвистического характера.
Кроме того, вносятся корреспондирующие изменения в ряд федеральных законов, направленных на реализацию предлагаемых проектом положений.
