5 октября отечественному угрозыску исполняется 100 лет. О том, что в ноябре отмечается День работников внутренних дел, знают многие: как правило, праздник сопровождается торжественными концертами и официальными отчетами о работе службы охраны правопорядка. А вот о том, что 5 октября каждый год отмечается День работников уголовного розыска, известно далеко не всем. Впрочем, и сама работа этих людей тоже не на виду. Поэтому о многих интересных фактах, связанных с деятельностью угрозыска, до сих пор мало что известно. В день профессионального праздника сыщиков «МИР 24» знакомит своих читателей с десятью фактами из истории уголовного розыска России.
Несмотря на то, что уголовный розыск, или сыск, существовали в России с незапамятных времен (о методах ведения следствия говорит еще «Русская правда» XI века), праздничным днем был назначен день создания угрозыска в РСФСР 5 октября 1918 года. Так что в нынешнем году эта важнейшая из полицейских структур отмечает свое столетие – в своем послереволюционном виде. А если брать дореволюционный, то наберется не один век!
Долгое время обязанность ведения розыска по разного рода преступлениям в России возлагалась на княжеских служащих или на общину. И только в Московском царстве дело было централизовано. С XVI века розыскные мероприятия в столице проводились под руководством служащих Земского приказа. В обязанности этой структуры входило множество других занятий, но для розыскного дела там имелись специальные чиновники: окольничий, дьяки, подьячие и приказные служки.
Петербургское управление сыскной полиции стало первым в России подразделением, в обязанности которого входили специфические функции именно уголовного розыска: раскрытие преступлений и ведение дознания. Сыскная полиция была учреждена в 1866 году при канцелярии обер-полицмейстера Санкт-Петурбурга, и штат ее поначалу был невелик: начальник, помощник, четыре чиновника по особым поручениям, 12 штатных сыщиков и двадцать вольнонаемных. Через 15 лет такое же управление появилось в Москве, а затем они начали создаваться во всех крупных городах Российской империи.
В действительности образ охотничьей собаки использовали сами сыщики уголовного сыска. При проведении оперативно-розыскных мероприятий они, как и сегодня, работали в партикулярном платье (то есть не в форменной одежде), и требовались какие-то опознавательные знаки, подтверждавшие принадлежность человека к сыскной полиции. Такие металлические жетоны сыщики носили за отворотом воротника, на закрутке, которую нужно было замаскировать снаружи. Для маскировки чаще всего использовались значки общества охотников: с изображениями стрелка по уткам или идущей по следу легавой. Примечательно, что престижнее всего был значок именно с легавой: право носить его нужно еще заслужить!
Подразделение Департамента полиции МВД Российской империи, руководившее уголовным розыском, называлось скучно: 8-е делопроизводство. Последним его руководителем вплоть до ликвидации прежней структуры после Октябрьской революции 1917 года был бывший начальник Московской сыскной полиции Аркадий Кошко. Выпускник Казанского пехотного юнкерского училища, он сменил карьеру военного на работу сыщика, и проявил себя на этом поприще наилучшим образом. В 1894 году Аркадий Кошко начал службу рядовым полицейским, а закончил главным сыщиком России. Именно при нем в 1913 году на проходившем в Швейцарии Международном съезде криминалистов лучшей в мире признали именно русскую сыскную полицию!
Одним из секретов успеха русского сыска была разветвленная система информаторов, пронизывавшая почти каждый достаточно крупный город. Основой ее были дворники: они находились в прямом подчинении у околоточных надзирателей – аналога нынешних участковых. Такая подчиненность обязывала дворников сообщать обо всех случаях нарушения порядка и активно участвовать в розыскных мероприятиях, что они и делали со всем прилежанием вплоть до революции.
После того, как 5 октября 1918 года было создано Центральное управление уголовного розыска при Управлении Рабоче-крестьянской милиции НКВД РСФСР, начался новый этап российского сыска. Многие опытные сотрудники прежней полиции, опасаясь, что их репрессируют за активное участие сыскной полиции в преследовании по политическим мотивам, скрылись или уехали за границу (как, например, тот же Аркадий Кошко в 1918 году). Кадров для руководства сыском категорически не хватало. Но не только их: не хватало даже оружия для сыщиков. Например, из Екатеринбурга в Москву писали в то время, что «во всех уездных отделениях уголовного розыска по 2-3 револьвера, и те без патронов».
Внимательный читатель романов «12 стульев» и «Золотой теленок» обязательно обратит внимание на то, с каким знанием дела описаны в них детали разного рода афер и мошенничеств. И неудивительно: один из авторов этих произведений, прозаик Евгений Петров, четыре года проработал в одесском угрозыске! Как он сам писал о себе, его первым литературным произведением «был протокол осмотра трупа неизвестного мужчины». Евгений Петров был лучшим сыщиком села Мангейм под Одессой, лично расследовал более сорока дел и ликвидировал несколько банд. Среди них была и банда бывшего сотрудника угрозыска Александра Козачинского, его друга детства: позднее эта необыкновенная коллизия стала основой повести «Зеленый фургон» и поставленного по ней знаменитого фильма.
В первые годы после революции повсеместным стало использование аббревиатур, и эта напасть не миновала и милицию. Московский уголовный розыск в то время именовался сыском и имел аббревиатуру МУС: это зафиксировано на форменных значках сыщиков тех лет. Считается, что именно от этой аббревиатуры и образовалось жаргонное словечко «мусора», которые впервые было зафиксировано в словарях блатной лексики только в середине 1920-х годов.
Популярный сериал «Ликвидация», в котором знаменитый актер Владимир Машков сыграл главную роль – сыщика Давида Гоцмана – во многом основан на реальных событиях, происходивших в послевоенной Одессе. Имеет реального прототипа и главный герой: человека, ставшего легендой одесского угрозыска, звали Давид Курлянд. Он пришел на розыскную работу по направлению комсомола еще до войны, прошел путь от рядового сотрудника до заместителя начальника городского угрозыска, участвовал в обороне Одессы, в эвакуации ловил преступников в Узбекистане, потом вернулся на родину и заслужил у коллег прозвище «профессор по борьбе с бандитизмом», а у уголовников – «одесский волкодав». После выхода в отставку Давид Курлянд занялся написанием мемуаров, которые и легли в основу сценария «Ликвидации».
Герои другого знаменитого сериала о работе сотрудников угрозыска – «Место встречи изменить нельзя» – тоже имели реальных прототипов. До 1960-х годов на Петровке, 38 работал сыщик Станислав Жеглов. А ушедший в отставку в звании генерал-майора Владимир Арапов (в фильме Жеглов) действительно пришел на работу в угрозыск в послевоенные годы. Он участвовал в бригаде содействия милиции и стал со временем одним из самых результативных сыщиков Москвы, а затем руководителем отдела по раскрытию убийств, грабежей, разбоев и половых преступлений.
Оригинал взят у imperium_ross в Тайны Московской сыскной полиции.
Невыдуманные откровения начальника Московской сыскной полиции Аркадия Францевича Кошко о сыскном аппарате и структуре розыскного дела, позднее заведовавшим всем уголовным сыском Российской империи, благодаря Кошко на состоявшемся в Швейцарии Международном съезде криминалистов русская сыскная полиция в 1913 году была признана лучшей в мире по раскрываемости преступлений. И так, начнем..
Сыскной аппарат.
Быть может, читателю будет небезынтересно ознакомиться со структурой розыскного дела в прежней России.
Изощренность преступного мышления, корыстные вожделения людей представляют из себя обширнейшее засоренное поле, и немало труда и терпения требуется для выкорчевывания этой человеческой лебеды, часто готовой буйным ростом своим заглушить любые полезные всходы. На сыскной полиции лежит обязанность не только раскрывать уже совершенные преступления, но, по возможности, и предупреждать их. Эта сложная программа требует, конечно, и соответствующей организации, каковую и попытаюсь описать, беря за образец Москву. Та же организация, помимо столиц, существовала и в провинции, являясь осколком первой и отличаясь от нее лишь масштабом.
Вступив в должность начальника Московской сыскной полиции, я застал там дела в большом хаосе. Не было стройной системы в розыскном аппарате, количество не открытых преступлений было чрезвычайно велико, процент преступности несоразмерно высок. Я деятельно принялся за реорганизацию дела и, не хвалясь, улучшил его.
При каждом Московском полицейском участке состоял надзиратель сыскной полиции, имевший под своим началом 3-4 постоянных агентов и целую сеть агентов-осведомителей, вербовавшихся по преимуществу из разнообразных слоев населения данного полицейского района. Несколько надзирателей объединялись в группу, возглавляемую чиновником особых поручений сыскной полиции. Эти чиновники ведали не только участковыми надзирателями и их агентами и осведомителями, но имели и свой особый секретный кадр агентов, с помощью которого и контролировали деятельность подчиненных им надзирателей. Чиновники и надзиратели состояли на государственной службе. Агенты и осведомители служили по вольному найму и по своему общественному положению представляли весьма пеструю картину: извозчики, дворники, горничные, приказчики, чиновники, телефонистки, актеры, журналисты, кокотки и др. Некоторые из них получали определенное жалование, большинство же вознаграждалось хлопотами полиции по подысканию им какой-нибудь казенной или частной службы. К этому прибавлялись даровые билеты в театры, по железным дорогам и т. п. Такого способа вознаграждения приходилось волей-неволей держаться в целях экономии - применение его давало возможность значительно увеличивать кадры агентов.
Над деятельностью чиновников особых поручений я наблюдал лично, имея для их контроля около двадцати секретных агентов.
Имена и адреса последних были известны только мне. Им вменялась в обязанность строжайшая конспирация; с ними я видался только на конспиративных квартирах, которых у меня в Москве имелось три. С помощью этих секретных агентов я мог наблюдать за действиями и поведением любого моего подчиненного, не возбуждая в нем подозрений. Эти двадцать человек были выбраны мною с большим разбором. Кадры моих секретных агентов я старался пополнять людьми, принадлежащими к различнейшим слоям московского населения. В числе их, помнится, была и старшая барышня с телефонной станции - весьма ценный агент - довольствовавшаяся театральными и железнодорожными билетами, коробками конфет и духами; был и небезызвестный исполнитель цыганских романсов, вечно вращавшийся в театральном мире; было и два метрдотеля из ресторанов, наблюдавших за кутящей публикой, и агент из бюро похоронных процессий, и служащие из Казенной палаты, Главного почтамта и пр.
Эти агенты не столько вели общее наблюдение, сколько употреблялись мною в отдельных нужных случаях. Обычно им давалось определенное задание: проследить такого-то, проверить того-то и т. д.
Но для чего, спросят, быть может, было создавать целую иерархическую лестницу в розыскном деле, где один агент, проверяя другого, в то же время подвергался и сам тайной поверке и наблюдению?
Жизнь показала всю необходимость подобного метода.
Например, бывали такие случаи: мне становилось известным, что в таком-то месте организовался притон-клуб, где всякие шулера жестоко обыгрывают в "железку" доверчивых посетителей. Я отдавал приказ надзирателю соответствующего района пройти с ночным обходом в этот клуб и в случае обнаружения азартной игры - его закрыть. Надзиратель делал обход, но запрещенной игры не оказывалось. Повторные обходы имели тот же результат. Между тем жалобы продолжали ко мне поступать. Обходы надзирателя становились подозрительными, и я приказывал чиновнику особых поручений соответствующей группы проверить действия надзирателя.
Иногда этот чиновник и обнаруживал злоупотребления, но случалось, что сведения чиновника совпадали с рапортом надзирателя, между тем жалобы на притон продолжались. Тогда я прибегал к своим секретным агентам, не заинтересованным (хотя бы в силу своей конспиративности) в делах надзирателя и чиновника, и с их помощью обнаруживалась преступная корысть того и другого. Оказывалось, что надзиратель заблаговременно извещал хозяина притона о предстоящем обходе и, получая за это соответствующую мзду, делился с чиновником.
Иногда случалось, что надзиратели по лености и нерадению относились спустя рукава к порученному делу или, чтобы отделаться, принимались сообщать всякие небылицы, свидетельствующие об их энергии и старании. С помощью тех же секретных агентов истина и здесь выяснялась очень скоро, и пристыженный надзиратель быстро терял вкус к самовосхвалению и выдумкам.
Словом, благодаря этому контролю над контролем мне вскоре же удалось внедрить в сознание моих подчиненных, что начальник следит сам за всем и в курсе всего происходящего, что, конечно, сильно подтянуло моих людей.
Для довершения описания агентурной сети следует упомянуть еще о так называемых агентах-любителях. Часто воры, не поделившие добычи, присылали кляузные письма, жалуясь друг на друга; бывало, что какой-нибудь скупщик краденого, обуреваемый завистью к "коллеге", перекупившему у него под носом выгодную партию "товара", являлся в полицию и со смаком выдавал "конкурентов". А то случалось, что люди, чающие заработать пятерку, десятку, а то и четвертную (сообразно ценности сведений), приходили ко мне и предлагали сообщить данные по интересующему меня делу. Эта разновидность агентов приносила тоже свою пользу.
Итак, каждый участковый надзиратель, прослужив несколько лет в своем участке, с помощью своих постоянных агентов и многочисленных агентов-осведомителей имел возможность самым подробным образом изучить и территорию, и состав ее населения.
Обычно всякий переулок, всякий дом, чуть ли не всякая квартира были ему известны, что, конечно, значительно облегчало дело розыска.
Этого мне удалось достигнуть с помощью грандиозных облав, о каковых я и хочу рассказать.
Три- четыре раза в год я давал генеральные сражения российским мошенникам.
Технически организовать облаву было нетрудно, так как силы сыскной и наружной полиции Москвы были для этого достаточны.
Сложность этого способа борьбы заключалась в том, что приходилось соблюдать строжайшую тайну о дне и часе облавы, не только от своих служащих, но и от чинов наружной полиции, между тем как в "экспедиции" принимало участие более тысячи человек. Дней за десять, иногда за восемь, а то и за пять до больших праздников я приказывал моим надзирателям, чиновникам и агентам собраться в полиции часам к 7-ми вечера якобы для ознакомления с каким либо новым циркуляром или для получения от меня общих указаний по очередному сложному делу. Когда люди были собраны, им объявлялось, что сегодня ночью облава. После этого никто из них уже не только не выпускался из помещения, но им строжайше запрещалось даже разговаривать по телефону. В состоянии "арестованных" они пребывали до ночи, т. е. до самого начала действий.
Вместе с тем я просил градоначальника нарядить мне в помощь тысячу городовых, человек пятьдесят околоточных и десятка два приставов и их помощников. К ночи городовые стягивались в один общий исходный пункт (часто во дворе при жандармском управлении), к ним присоединялись мои люди. Руководители получали подробные инструкции, и глухой ночью начиналась облава.
Для большего успеха отрядам предписывалось следовать шагом до определенного места, а оттуда пускаться бегом и возможно быстрее оцепить намеченный район, квартал или группу домов, подлежащих осмотру.
Внезапность атаки играла огромную роль, сильно уменьшая шансы скрыться для преследуемых преступных элементов. По просьбе некоторых московских газет редакции их извещались за час до начала облавы, и уведомленные сотрудники их тотчас приезжали ко мне.
Когда подлежавшие осмотру районы были уже окружены полицией, в назначенный час мне подавался автомобиль, и я в сопровождении трех-четырех хроникеров выезжал на место действия, а на следующее же утро в газетах появлялись подробные, мелодраматические отчеты, не лишенные жути, образности и фантазии, сообразно индивидуальным особенностям их авторов. Помнятся мне несколько таких моих выездов к Хитрову рынку, в так называемые Кулаковские дома. Эти вертепы, эти клоаки, эти очаги физической и моральной заразы достойны описания.
Огромные, каменные сараи, сдаваемые сплошь под ночлежные I квартиры. Эти многочисленные квартиры содержались и эксплуатировались относительно разбогатевшими, но всегда крайне темными личностями (часто скупщиками краденого, тайными винокурами и просто мошенниками). Городские и частные ночлежные дома, при всем своем убожестве, имели все же некоторую организацию, кой-какой служебный персонал, а посему являлись как бы комфортабельными гостиницами по сравнению с этими ночлежными углами, решительно предоставленными собственной участи и "культурным" потребностям их хозяев и обитателей.
В каждом этаже находился длинный общий коридор, куда выходили двери всех квартир. Двери эти, по требованию полиции, никогда не запирались на замок. Толкнув такую дверь, я быстро входил с отрядом, и если помещение было в первом этаже, то люди мои кидались к окнам, предупреждая побеги.
Квартиры состояли обычно из 2-3 комнат, из которых одна была "дворянской". Носила она это пышное наименование вследствие того, что вместо нар в ней находились кровати с некоторым подобием тюфяков и ночевка в ней стоила целый пятак; на нарах же люди устраивались копейки за три; для кого же и эта цифра была велика, те приобретали за копейку право спать на полу, под нарами, за печкой и т. п. менее привилегированных местах.
Угол первой комнаты всегда был огорожен грязным пологом, за которым находилась "квартира" хозяина или хозяйки этой ночлежки.
Прежде всего агенты кидались за этот полог, и при обыске почти всегда обнаруживалось краденое.
Аркадий Кошко (справа) и начальник Петербургской сыскной полиции Владимир Филиппов.
Если бы произвести химический анализ воздуха этих помещений, то надо думать, что, наперекор законам природы, кислорода в нем не оказалось бы совсем.
Что представляли из себя обитатели этого логовища? Мне кажется, что, суммируя героев горьковского "Дна" с героями купринской "Ямы" и возведя эту компанию в куб, можно было бы получить лишь приблизительное представление об обитателях Кулаковских ночлежных квартир.
Быть может, чувствительные, но мало вдумчивые люди спросят: как могло правительство терпеть подобные очаги всевозможной заразы?
Но что же было делать. Эти ночлежки, как и дома терпимости, вызывались самой жизнью, и волей-неволей приходилось их терпеть. Без них куда девались бы непреступные, хотя бы опустившиеся люди? Ведь плата в ночлежных домах не всем была доступна; организовать же бесплатные, сколько-нибудь благоустроенные, помещения не представлялось возможным, так как, при крайней нетребовательности простого русского человека, это значило бы взять на себя заботу о квартирах чуть ли не для половины России. Да, наконец, помимо гуманитарных соображений, уничтожение Кулаковских и им подобных квартир не повело бы ни к чему. Они выпирались жизнью в силу сложных социальных условий, и уничтожение этих скученных центров имело бы непосредственным последствием лишь распыление их по всей территории города, что только бы затруднило общий надзор за ними.
Наше появление вызывало сильное смятение. Впрочем, опытный взор и в этом смятении мог бы усмотреть известную последовательность и закономерность. Добрая половина жильцов оставалась сравнительно спокойной, лениво потягивалась на нарах и встречала нас возгласами вроде: "Ишь, сволочи, опять притащились! Не дают покоя честным людям!" У этих "флегматиков" можно было бы и не спрашивать документов - они были, конечно, в исправности.
Не то делалось с другой половиной ночлежников! Они в ужасе рассыпались по помещению, забивались за печки, прятались под нары, лезли чуть ли не в щели.
За хозяйской перегородкой очищали место, и мы приступали к опросу и поверке каждого. Жутью веяло от этих людей, давно потерявших образ и подобие Божие: в лохмотьях, опухшие от пьянства, в синяках и ранах от недавних драк, все эти бывшие, а иногда даже и титулованные люди внушали ужас, жалость и отвращение.
Впрочем, бывали случаи, когда среди этих бывших чиновников, офицеров, актеров, докторов и публицистов вдруг проявлялись проблески давно замерших переживаний человеческих, и больно и смешно было подмечать эти переживания, столь не гармонирующие со звериным обликом их носителей. Эта группа бывших интеллигентов производила наиболее тягостное впечатление.
- Где постоянно живешь? - спрашиваешь босяка.
И вдруг эта карикатурная личность, став в позу, тоном провинциального трагика заявляет с пафосом:
- Уж пятый год, как отчий дом я променял на это пышное палаццо! - при этом соответствующий жест в сторону нары.
- Твой паспорт? - спрашиваешь старую полупьяную проститутку.
- А вот мой паспорт! - и женщина делает невероятно циничный жест. -
- Как звать? - говорит пристав какому-то типу с чрезвычайно гордой осанкой, но без штанов.
- А вы кто такой?
- Ну, ладно, кто такой! Не видишь? Пристав!
Фигура без штанов презрительно шипит:
- Пф-ф-ф! Пристав?! Я иначе как с начальником и разговаривать не стану.
Вдруг из-за занавески высовывается голова, затем протягивается рука, и заплетающийся язык произносит:
- Аркадий Францевич, будьте великодушны, одолжите двугривенный, до завтра, parole d"honneur! Ну что вам стоит?! А выпить - во-о как хочется!
Иногда пороешься в кармане и протянешь рублевку. Словно не рука, а обезьянья лапа вырвет у тебя бумажку или монету, а за пологом уже слышится лирический восторг:
- Господи Ты Боже мой!!! Какое, какое благородство!...
Там, в глубине комнаты, какая-то пьяная-распьяная женщина, очевидно, из бывших шансонеток, пытается кокетливо шевелить лохмотьями, заменяющими ей юбку, и, игриво подмигивая, испитым сиплым голосом поет: "Смотрите здесь, смотрите там!" При этом оголяет уродливые, отекшие ноги. А перед тобой в это время мелькают и "коты", и "хипесники", и шулера, и просто жулики.
Дышать нечем, в висках стучит, а на душе тошно, и плохо отдаешь себе отчет в том, где ты и что с тобой. Где сон - где явь?!
Разбив это людское стадо на чистых и нечистых, т. е. на людей с неопределенными документами и на тех, у кого документы либо не в порядке, либо отсутствуют вовсе, я первых оставлял в покое, вторых отправлял в полицейские участки, причем для разбивки по участкам приходилось руководствоваться довольно своеобразным признаком: чем меньше следов одежды имелось на человеке, тем в более близкий участок он направлялся, так как сострадание и чувство стыдливости не позволяли подвергать людей без штанов прогулке через весь город, да еще при двадцатиградусном иногда морозе.
Приведенные в участки поились в 6 часов утра горячим чаем, каждому выдавался фунт хлеба и кусок сахару. На следующий же день им распределялось тюремное белье, обувь и одежда, и, согретые, одетые и накормленные, люди препровождались в сыскную полицию, где мы и приступали к выяснению личности каждого.
Для этого у нас имелись и антропометрические приспособления, и дактилоскопические регистраторы, и целый фотографический кабинет с архивом.
Но о том, как производилась эта операция опознания - я расскажу как-нибудь в другой раз.
Если прибавить к этому, что при сыскной полиции имелись и собственный парикмахер, и собственный гример, и обширнейший гардероб всевозможнейшего форменного, штатского и дамского платья, то читатель получит, быть может, хотя бы некоторое понятие и представление о серьезном техническом оборудовании розыскного аппарата времен Империи.
Предпраздничные облавы дали прекрасные результаты, и помнится мне, что на четвертый год моего пребывания в Москве была Пасха, не ознаменовавшаяся ни одной крупной кражей. Рекорд был побит, и я был доволен!...
УДК 34 (091) (470) : 351.74 ББК 67.99
© 2015 г. В. Л. Рассказов
ИСТОРИОГРАФИЯ СЫСКНОЙ ПОЛИЦИИ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
В статье рассматриваются основные и наиболее значимые труды по истории, нормативной и организационно-правовой регламентации деятельности сыскной полиции России, осуществлявшей борьбу с уголовными преступлениями, а также дается краткий анализ и комментарии их содержания.
Ключевые слова: Департамент полиции, сыскная полиция, сыскные отделения, уголовный розыск, уголовный сыск.
HISTORIOGRAPHY OF SECRET POLICE OF THE RUSSIAN EMPIRE
This article discusses the basic and most important works on the history, normative and legal regulation of the activities of secret police of Russia, which fought with criminal offences, as well as a brief analysis and comments on their content.
Keywords: police Department, detective police, detective Department, criminal investigation, criminal detective.
Деятельность карательных органов имеет неоднозначное прошлое, подвергаемое зачастую критике. В последнее время появились историографические статьи, рассматривающие те или иные аспекты их деятельности. К ним, например, относятся статьи, посвященные органам политического розыска Российской империи, органам военной контрразведки Российской империи, пенитенциарным органам дореволюционной России, частям особого назначения, в том числе и действующих на территории Кубано-Черноморской области, специальным службам императорской охраны России. В данной статье дается историографический обзор публикаций о деятельности сыскной полиции Российской империи.
Термин «сыскная полиция» прочно закрепился в обиходной речи и литературе со второй половины XIX в., после того, как 31 декабря 1866 г. (12 января 1867 г. по новому стилю) приказом № 266 по Санкт-Петербургской полиции был утвержден штат сыскной части - специализированного подразделения по борьбе с уголовной преступностью. По определению Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона, «сыскная полиция - в крупных городах отделение общей полиции для розыска преступников (преимущественно воров и убийц)» . К функциям сыскной полиции были отнесены: «.. .1) производство дознаний по требованию судебных властей и административных учреждений, 2) розыск, по сообщениям участковых приставов, о кражах, грабежах и убийствах и 3) исполнение приказаний градоначальника по предупреждению и пресечению преступлений; она состоит из начальника, его помощни-
ка, чиновников, полицейских надзирателей и канцелярии. Кандидаты на сыскную службу подвергаются особому испытанию» .
По примеру сыскной полиции С-Петербур-га в крупнейших городах Российской империи стали учреждаться органы уголовного розыска: в 1874 г. - сыскное отделение Варшавской полиции, в 1880 г. - сыскная часть Киевской городской полиции, в 1881 г. - Московская сыскная полиция, в 1888 г. - Рижское сыскное отделение, в 1898 г. - временное сыскное отделение при канцелярии Одесского полицейского управления, в 1906 г. - Ростово-Нахичеванская и Бакинская сыскные части.
В соответствии с Высочайше утвержденным 6 июля 1908 г. законом «Об организации сыскной части» в 89 городах Российской империи были образованы сыскные отделения, подразделявшиеся по четырем разрядам, которые различались в зависимости от штатной численности чинов отделения, денежному содержанию и классным чинам, а также численности городского населения и административному, промышленному или военно-стратегическому значению города. Централизованное руководство над сыскными отделениями было возложено на созданное в Департаменте полиции МВД 8-е делопроизводство. К февралю 1917 г. в России функционировало 114 сыскных отделений. С крушением самодержавия все они прекратили свою деятельность. Однако, как совершенно справедливо отмечал начальник Главного управления уголовного розыска МВД СССР (1969-1979), генерал-лейтенант милиции, доктор юридических
наук, профессор И. И. Карпец, «.. .сыск, розыск, уголовный розыск, криминальная полиция существовали и будут существовать всегда и во всех системах, и в их работе, методах, приемах было и всегда будет много общего» .
Мы сознательно оставили за рамками настоящей статьи все научные и научно-публицистические исследования и очерки, посвященные общей и политической полиции, а также жандармским полицейским подразделениям на железных дорогах, поскольку борьба с уголовной преступностью к их главным задачам не относилась.
Необходимо сказать, что на сегодняшний день объем работ, рассматривающих историю становления и развития, а также нормативно-правового регулирования деятельности органов уголовного сыска России, достаточно велик. Это свидетельствует о сохраняющемся интересе к проблематике и потребности в изыскании и введении в научный оборот новых архивных материалов в этой отрасли знаний, развивающих и дополняющих историческую и историко-правовую науки.
В дореволюционной историографии специальных исследований, посвященных историко-пра-вовому анализу органов уголовного сыска, нами не выявлено, поскольку общегосударственная система органов сыскной полиции была сформирована только в 1908 г. В этой связи отдельные аспекты сыскной деятельности были отражены в различного рода служебных сборниках и справочниках, предназначенных для чинов полиции, и в работах, в контексте исследований по истории полиции России второй половиныХ1Х - началаХХ вв. В ряде публикаций, связанных с анализом эффективности су-дебно-полицейских реформ 1860-х гг., раскрывались вопросы о месте и роли пореформенных органов уголовного сыска.
Особо следует выделить мемуары видных руководителей сыскной полиции: С-Петербурга -И. Д. Путилина, Москвы - А. Ф. Кошко, Харькова и Одессы - В. В. фон Ланге. Небезынтересны и воспоминания чинов полицейского и судебного ведомств, в которых содержатся сведения об уголовном сыске второй половины XIX века. Заметим, что в Советском Союзе указанные мемуары сыщиков не издавались; только в новейшей истории России и Украины им была возвращена вторая жизнь, и они неоднократно переиздавались.
Советский период историографии сыскной полиции крайне беден: вплоть до 1960-х годов труды по данной проблематике отсутствовали. Новый подход к освещению истории полиции и структур, ее
составляющих, происходит в 1960-1980-х годах, когда впервые публикуются труды по истории государственных учреждений дореволюционной России, включая общую полицию, в которых затрагиваются отдельные стороны становления и развития уголовного сыска. Однако крайне незначительное количество привлеченных архивных источников и ранее опубликованных нормативно-правовых материалов, с использованием, главным образом, основных законов и подзаконных актов, регулирующих организацию и деятельность сыскной полиции, приводило к недостаточному объему и узости содержания работ. Так, в работе Д. И. Шинджикашвили, состоящей из пяти глав и с «говорящим» за себя названием, только одна глава непосредственно посвящена истории органов уголовного сыска. Аналогичный подход прослеживается и в работе И. Ф. Крылова и А. И. Быстрова, где лишь в одном параграфе раскрывается история российской сыскной полиции Х1Х-начала ХХ веков.
Следует подчеркнуть, что фактически во всей советской историографии сыскная полиция, ровно как и все государственные институты самодержавной России в целом, рассматривалась с крайне негативной стороны, с акцентом на ее «классовый, антинародный характер» и «реакционную сущность», в рамках установленных идеологических догм, что, в конечном счете, выразилось в утрате объективности и искажении истины.
Постсоветский период историографии характеризуется практически полным отказом от жестко установленных идеологических установок, что позитивно повлекло за собой как новый вектор в развитии исторической и историко-право-вой наук в целом, так и объективное освещение рассматриваемой проблемы в частности. В этот период публикуются работы, в которых хотя и фрагментарно, но затрагиваются проблемы сыскной полиции России в историческом и исто-рико-правовом аспектах, с учетом нового концептуального подхода. В сфере исследования деятельности органов уголовного сыска определенный вклад был привнесен Р. С. Мулукае-вым, в работах которого на новом уровне был исследован институт уголовного сыска с момента его возникновения до упразднения в 1917 г. и рассмотрены организационно-правовые основы деятельности органов уголовного сыска в контексте функционирования и реформирования общей полиции. Однако и ему не удалось избежать ряда -неточностей, просчетов, а иногда и явно ошибочных суждений, поскольку по-прежнему сохранялась
тенденция к недостаточному исследованию ранее неопубликованных источников, в частности -архивных документов. В какой-то степени эту проблему решили В. И. Власов и Н. Ф. Гончаров, которые в своей работе расширили круг использованных источников и разнообразили ее вновь установленными фактами из области использования оперативно-разыскных методик из арсенала сыскной полиции, однако и они не избежали отдельных упущений. Такую же оценку вполне заслуживает и исследование В. И. Елинского, причем приводимые им доводы, основанные на некоторых заблуждениях, относительно существовавших юридическо-терминологических тонкостей, делают авторский анализ несколько противоречивым и не в полной мере достоверным.
В рассматриваемый период впервые в историографии появляются публикации, посвященные деятельности руководителей сыскной полиции России - И. Д. Путилину, А. Ф. Кошко, В. В. фон Ланге, а также В. Г. Филиппову и А. А. Кирпич-никову (оба возглавляли Петроградское сыскное отделение).
Определенный интерес представляет монография, посвященная истории института наказания в виде лишения свободы, в которой на основе многочисленных научных и архивных источников анализируются законодательные акты, имеющие, в том числе, и отношение к деятельности полиции.
Представляет интерес и три сборника «Полиция Российской империи», «Русская полиция» и «Полиция России», посвященные 175-летию И. Д. Путилина и 140-летию учреждения сыскной полиции С-Петербурга, в которые вошли воспоминания, документы и статьи по истории С.-Петербургской и российской полиции, в том числе и сыскной, второй половины XIX - начала ХХ веков, ранее опубликованные в различных дореволюционных периодических изданиях, включая официальный еженедельник МВД «Вестник полиции».
Небезынтересны и работы в историко-публи-цистическом жанре, основанные на архивных материалах, и освещающие, главным образом, уголовный сыск в С.-Петербурге и Москве. Обобщая суть данных публикаций, приведем слова одного из авторов: «Криминальные истории - это часть нашей общей истории. Видеть, как выглядит со стороны иное обычное «житейское дельце», порою важнее, нежели, зевая, «обозреть целиком великую эпоху», ничего лично для себя в ней не отметив» .
Современный этап постсоветского периода историографии знаменуется появлением доста-
точно разноплановых направлений в исследованиях деятельности сыскной полиции. Так, например, ряд авторов анализируют источники по истории создания и функционирования полиции, в том числе и сыскной: С. Н. Токарева классифицирует и характеризует различные группы источников -от фондов Государственного архива Российской Федерации до региональных госархивов Центрального Черноземья, а М. В. Тушемилов раскрывает структуру и деятельность полиции на основе нормативно-правовых актов, опубликованных в Полном собрании законов Российской империи.
Третьи - дают анализ организационно-правовым основам деятельности сыскной полиции.
Помимо общих вопросов затрагивались и более узкие темы: проблемы подготовки полицейских кадров, финансирования сыскной полиции и использование секретной агентуры, применения полицейской фотографии при регистрации и розыске преступников; взаимодействия сыскных отделений с другими правоохранительными органами, нарушения законности при исполнении функциональных обязанностей.
Отдельно выделим публикации, рассматривающие деятельность сыскных отделений: С.-Петер-бурского, Московского, Киевского, Владимирского, Пензенского, Псковского, Самарского, Тамбовского, Уфимского, органов уголовного сыска, дислоцировавшихся на Урале и в Сибири, а также на Дальнем Востоке.
Из последних значительных работ особо отметим монографии Т. Л. Матиенко «Российский сыск в IX - первой половине XIX века. Генезис и становление» (М., 2010), А. Ю. Шаламова «Российский «фараон»: Сыскная полиция Российской империи во второй половине XIX - начале ХХ в.» (М., 2013) и Р. С. Мулукаева, А. В. Борисова и А. Я. Малыгина «Полиция Российской империи» (М., 2013). Первый из авторов - Т. Л. Матиенко -обозревает особенности развития и методы уголовно-сыскной деятельности в IX - первой половине XIX вв. На основе анализа широкого круга нормативно-правовых актов, архивных материалов и других источников она рассматривает природу и сущность сыска как вида правоохранительной деятельности, выявляет организационно-правовые принципы разыскной деятельности в различных исторических условиях. В свою очередь, А. Ю. Шаламов привлекает ранее неизвестные архивные материалы, на основе которых анализирует отдельные аспекты повседневной дея-
Юристг-Правов^дъ, 2015, № 2 (69)
тельности чинов сыскной полиции второй половины XIX - начала ХХ веков. Наконец, Р. С. Му-лукаев, А. В. Борисов и А. Я. Малыгин обобщают имеющиеся научные достижения в изучении истории полиции, в том числе сыскной, в дореволюционной России, а также проводят анализ реформы полицейских учреждений, определяют роль и место полиции в государственном механизме, выявляют ее функции и организационно-правовые основы деятельности.
Необходимо отметить, что проблемам деятельности сыскной полиции России посвящено достаточное количество диссертационных исследований как историков, так и юристов. Условно их можно разделить на две группы: 1) общий анализ деятельности органов уголовного сыска в России, основные этапы их становления и пределы компетенции, и 2) проблемы функционирования сыскных отделений в столице, крупных городах России, а также на региональном уровне.
К первой группе можно отнести диссертации Р. В. Нарбутова, О. Я Лядова, Ю. А. Ершова, В. В. Гибова, Т. Л. Матиенко, Д. С. Рыжова, Е. Г. Юдина, Ю. А. Реента, Е. А. Ивановой.
Ко второй группе - А. В. Кокшарова, Г. Г. Неб-ратенко, А. М. Назаренко, Ю. Б. Сысуева, М. В. Макаричева, А. А. Сысоева, Ю. Н. Москви-тина, Д. В. Захватова, Е. П. Сичинского, С. И. Калашниковой, С. В. Коротковой, А. С. Гусенкова, А. А. Помигалова, В. И. Гурьева, С. А. Гомоновой.
Анализируя содержание этих исследований, нельзя, однако, не заметить, что практически все они базируются на региональных сведениях и источниках, написаны фактически по одной схеме и в определенных временных границах (вторая половина XIX - начало ХХ вв.), что обусловлено учреждением в 1866 г. С.-Петербургской сыскной полиции, а в 1908 г. - общегосударственной системы уголовного сыска, с созданием сыскных отделений в регионах. Такой подход значительно расширяет научные знания об институте уголовного сыска России. Вместе с тем необходимо констатировать, что в диссертациях не определены единый понятийный аппарат и терминологический базис, которые влекут за собой ошибочные толкования как в сфере функций сыскной полиции, так и должностных обязанностей ее чинов.
Нелишне отметить и тот факт, что до настоящего времени не исследована деятельность сыскной полиции на Кубани, с учетом административно-территориальной специфики этого казачьего региона. Если в диссертациях А. В. Тарасова и А. В. Карякина сыскная полиция фрагментарно упоминается в контексте взаимодействия с органами предварительного следствия и прокуратуры, то в исследованиях В. А. Карлебы и
A. Б. Канцева сыскная полиция Кубани даже не упоминается. Не рассматривается также исторический опыт деятельности сыскной полиции в историко-правовой монографии, посвященной кубанскому казачеству, хотя в ней анализируется опыт других правоохранительных органов. Крайне ограниченные сведения о сыскных отделениях Екатеринодара и Новороссийска содержатся и в юбилейном издании, посвященном 200-летию МВД России, «Очерки истории органов внутренних дел Кубани (1793-1917 гг.)» под редакцией
B. Н. Ратушняка (Краснодар, 2002), что явно недостаточно для исследования функционирования одной из ведущих служб по борьбе с уголовной преступностью.
Таким образом, несмотря на определенный вклад многих авторов в освещение вопросов становления и развития сыскной полиции России в целом и сыскных отделений в регионах в частности, до сего дня не в полной мере исследованы отдельные направления в сфере организационно-правового устройства органов уголовного сыска. Полагаем, что этот фактор придаст новый импульс для последующих работ в этой области, что позволит «сопоставить прошлое с настоящим, глубже проникнуть в природу сегодняшних процессов в стране» .
Литература
1. Брокгауз Ф. А., Ефрон И. А. Энциклопедический словарь: общество и государство. Правители и полководцы, народы и страны. М., 2003.
2. Брокгауз Ф. А., Ефрон И. А. Энциклопедический словарь: в 86 т. СПб., 2003. 1898. Т. 24.
3. Карпец И. И. Сыск: записки начальника уголовного розыска. М., 1994.
4. Ярхо В. Байки русского сыска. М., 2004.
5. Рассказов Л. П. деятельность органов государственной безопасности по реализации политики ВКП (б) (конец 20-х - 1941 гг.). М., 2001.
Исторические корни отечественной правоохранительной системы теряются в глубине веков. Немало было сделано во времена Петра Великого и Екатерины II. Однако, в целом, государственная структура и состав полицейских сил определился к началу XIX века. В 1860-е – 1880 – е годы проводились кардинальные изменения в рамках масштабной реформы всей системы правопорядка империи. Дальнейшие перемены, как правило, не затрагивали сложившиеся устои и контур управления, в целом, всей правоохранительной системой в стране.
Полицейские силы империи
В Российской империи в конце XIX - начале XX веков функционировала довольно сложная правоохранительная система, в ряде случаев дублирующая те или иные правоохранительные функции и задачи различными входящими в нее структурами и службами. Далее будет идти речь, в основном, об общих силах полиции, находившихся в ведении Департамента полиции МВД империи.
При этом за рамками публикации во многом остаются такие важные правоохранительные структуры, как жандармерия и охранные отделения, а также 9 министерств и ведомств, которые имели в своем составе военизированные подразделения, выполнявшие те или иные полицейские функции. Например, министерство промышленности и торговли ведало горно-полицейской стражей и фабрично-заводской полицией. В министерстве финансов состоял корпус пограничной стражи, таможенные подразделения, корчемная стража. Министерству юстиции подчинялись тюремная и конвойная стража, судебные приставы. Были схожие подразделения и в других министерствах.
Имелась в виде отдельной правоохранительной службы дворцовая полиция, обеспечивавшая охрану и правопорядок в императорских резиденциях и на прилегающих к ним территориях. Они же обеспечивали охрану и безопасность лиц императорской фамилии при их прогулках, выездах на отдых и во всех иных случаях согласно специальной инструкции. Дворцовые полицейские тесно сотрудничали со спецслужбой - III Отделением императорской канцелярии вплоть до ее упразднения в декабре 1883 года. В период формирования дворцовой полиции в 1861 году ее численность составляла 30 городовых. В 1905 году в дворцовой полиции по штату уже числилось 144 человека. Функции их тоже постоянно расширялись. Так, в обязанность дворцовых полицейских включили охрану и сопровождение «лиц, близких ко двору», а также проверку всех, кто имел доступ во дворцы и на охраняемые территории. И это несмотря на то, что с 1881 года охранные функции также несли собственная охрана царя, гвардейский пехотный отряд конвоя, отдельная железнодорожная воинская часть и другие дворцовые структуры безопасности и охраны. Дворцовая полиция была упразднена в апреле 1917 года постановлением Временного правительства.
Общие силы полиции подчинялись сначала Министерству полиции, а затем были переданы в ведение департамента полиции МВД. До середины XIX века все происходившие в правоохранительной системе перемены были связаны с поиском наиболее приемлемой и отвечавшей вызовам времени полицейской структуры империи. Как часто бывало, все реформы и новшества начинались со столицы. В октябре 1866 года столица империи была разделена на 38 полицейских участков вместо прежних 58 кварталов. При этом принцип деления города на 12 частей сохранился. Позже полицейские участки были созданы во всех городах империи. Все излишние полицейские структуры и должности были упразднены в целях снижения казенных расходов. Одновременно впервые был создан резерв полиции в качестве учебного подразделения для первичной подготовки вновь поступавших на службу в полицию.
В декабре того же года для несения патрульно-постовой службы была создана полицейская стража, состоявшая из околоточных надзирателей и городовых. Тогда же было разрешено состав городовых комплектовать из числа желающих добровольно служить по вольному найму. С той поры путь в полицию был открыт не только для отставных армейских нижних чинов, но и всех других, физически годных и способных нести полицейскую службу. Сословные состояния учитывались, но не являлись препятствием при поступлении на службу в полицию. Все новички должны были проходить обязательную начальную полицейскую подготовку в школе полицейского резерва.
В рассматриваемый период полицейские силы империи дополнялись новыми службами и подразделениями, что сопровождалось ростом общей численности полиции. С 1880 года департаменту полиции подчинялись охранные отделения, полицейские службы, отделения уголовного сыска, адресные столы и пожарные команды. В состав МВД, помимо перечисленных структур, входили специализированные подразделения полиции (речной, ярмарочной, портовой, железнодорожной) и полицейская стража. Имела полиция и свою заграничную службу.
Местные полицейские структуры, как правило, подчинялись губернскому полицмейстеру. Полицмейстеры из военных обычно имели чин полковника или генерал-майора, но числились на службе в полиции и носили полицейскую форму. Гражданские чиновники на таких должностях пребывали в чинах статского или действительного статского советника, что соответствовало V или IV классам согласно Табелю о рангах.
Однако в ряде крупных городов руководство полицией осуществлял градоначальник. На должность градоначальника обычно лично императором назначались военные чины и гражданские чиновники в ранге генерала или действительного статского советника. В обеих столицах эти должности часто занимали свитские чины из генерал-адъютантов императора.
В целом, проведенная во второй половине XIX века реформа правоохранительной системы империи привела к формированию новой полицейской структуры. Перемены затронули многие стороны полицейской службы, среди которых можно назвать следующие:
- созданы единые уездные полицейские управления во главе с исправниками;
- изменены принципы комплектования полиции: взамен нижних армейских чинов, негодных к строевой службе и направлявшихся на службу в полицию в порядке отбывания воинской повинности, после военной реформы 1874 года, отменившей рекрутский набор, был введен принцип вольного найма в полицию по контакту;
- увеличено жалование, введены пенсии, награждения за выслугу и иные льготы для большей привлекательности службы в полиции по вольному найму;
- пересмотрены функции полиции, часть из которых были переданы в другие правоохранительные структуры. Так, следственные действия возлагались на судебных следователей, а хозяйственные функции, благоустройство городов, продовольственное дело, контроль за состоянием дорог было передано в ведение земств и органов городского самоуправления;
- предписано было иметь полицейский резерв (учебные команды) в уездах;
- укреплено низовое звено полиции за счет введения должностей участковых урядников в уездах, а в городах увеличена численность околоточных надзирателей. Кстати, новая инструкция околоточным надзирателям, утвержденная министром внутренних дел, возлагала даже на дворников некоторые вспомогательные полицейские функции. Помимо дворников, среди осведомителей и добровольных помощников полицейских было немало швейцаров, извозчиков, официантов и других лиц, как правило, из сферы обслуживания.
Служба охранителей правопорядка и спокойствия в империи
В свое время император Павел I определил, что полицейские силы относятся к гражданскому ведомству. До этого полиция обычно комплектовалась из офицеров и отслуживших низших чинов. Поэтому долгое время в империи сохранялась смешанная система комплектации полицейских подразделений и служб как за счет военных, так и путем вольного найма на гражданские должности.
Согласно Уставу о службе по определению от правительства (1896 г.), при поступлении на государственную службу принимался во внимание и, при необходимости, проверялся уровень познаний кандидата. Если требовались по должности специальные знания, то они подвергались особому испытанию и проверке способностей сроком до 4-х месяцев. Этим же документом особо определялось, что российское юношество в возрасте от 10 до 18 лет должно проходить обучение и воспитание в российских учебных заведениях. Допускалось получение домашнего образования «со сдачей испытаний в гимназии», как тогда называли экзамены. В противном случае юноши, несмотря на происхождение и сословные привилегии, лишались права поступления на гражданскую службу в Российской империи.
Служба в полиции регулировалась гражданским законодательством империи. На полицейских чинов распространялись все положения о гражданской государственной службе, хотя по уже сложившейся традиции на службу в полицию могли поступать и военные чины. Такие условия поступления на службу были не во всех правоохранительных структурах империи. Например, в 1867 году на службу в Корпусе жандармов могли претендовать только армейские военные чины с образованием и стажем службы в строю не менее 5 лет. Позже ценз по выслуге снизили до 2-х лет. При этом надо было пройти предварительные испытания и сдать экзамены при штабе Корпуса жандармов. Несмотря на известное негативное отношение к «голубым мундирам» в обществе и в войсках, желавших перевестись из армии в жандармы всегда было больше, чем требовалось. Что касается вакансий нижних жандармских чинов, то они замещались исключительно отставными унтер-офицерами, которые принимались на сверхсрочную службу с обязательством прослужить в жандармерии не менее 5 лет. В 1880 году Отдельный корпус жандармов со штатом в 520 офицеров и 6187 нижних чинов вошел в состав МВД империи. Помимо политического сыска жандармам вменялась и борьба с уголовной преступностью. Особой задачей являлось поддержание правопорядка на транспорте.
Несмотря на то, что стал возможным вольный найм на должности в полицию, на службу брали далеко не всех. Так, даже желавшие поступить околоточным надзирателем, должны были отвечать следующим требованиям:
от роду иметь 25 - 40 лет;
крепкое здоровье и телосложение;
рост не менее 2 аршин 6 вершков (от 169 см.);
преимущественно русский, православный (иудеев не принимали вообще);
свидетельство об окончании курса трехклассного городского или уездного училища;
в ходе бесед оценивалось общее развитие, умение грамотно и логично излагать свои мысли устно и на бумаге (проводилось письменное испытание).
Обязательным условием были положительные сведения о кандидате от полиции по месту проживания, а для отставных нижних воинских чинов – аттестация или рекомендация из полка. Так что получить личную номерную нагрудную бляху или жетон полицейского в Российской империи было непросто.
Уголовный сыск – дело рискованное
Юрист Т.Л. Матиенко в своей докторской диссертации, посвященной организации сыска в России, выделяет 4 основных исторических этапа развития сыскного дела, начиная с IX века. А исследователь Лядов А.О. называет 3 таких периода, начиная с XV века. При этом принято считать, что в начальный период на территориях русских княжеств осуществлялись лишь отдельные функции уголовного преследования. С появлением Разбойного приказа (1539 г.), а затем Приказа сыскных дел (1687 г.) эта работа упорядочилась, однако, как и прежде, осуществлялась в рамках других функций власти. Конечно, в те годы формировались лишь зачатки будущей сыскной полиции империи. Создание уголовного сыска (позже его синонимом стало понятие «розыск») в виде особого вида правоохранительной деятельности и самостоятельной функции российской уголовной юстиции происходит во второй половине XIX − начале XX века. Объективно это подтверждается следующими историческими фактами: 1) в полиции были созданы штатные структуры сыскных отделений; 2) были законодательно оформлены специальные положения и нормы регулирования функции сыска; 3) стали активно разрабатываться и применяться в процессе сыска специальные методы и способы: негласное наблюдение, криминалистические исследования, агентурные и иные способы получения оперативной информации.
В своих публикациях офицер современной российской полиции Р. Очур отмечает, что приказом по полиции от 31 декабря 1866 года была впервые учреждена в полицейском штате столицы империи сыскная часть в составе 22 человек. Возглавлял новое подразделение начальник сыскной полиции. К оперативному составу относились 4 чиновника для поручений и 12 полицейских надзирателей. Дозволялось в установленных пределах брать на службу внештатных сотрудников. Однако для города с населением примерно 500 тыс. человек такая численность сыщиков была недостаточна.
Спустя 3 месяца столичный обер-полицмейстер генерал Ф. Трепов представил на утверждение штат нового подразделения в составе городской полиции. Штатным расписанием определялась численность сотрудников, их должности и чины, а также денежное содержание. Начальнику сыскной полиции было установлено 1500 рублей жалованья и дополнительно 700 рублей столовых денег и 600 рублей на разъездные расходы. Квартира предоставлялась от казны. Был установлен чин по должности VI класса, равный армейскому полковнику.
Чиновникам для поручений установили жалованье 1000 рублей и дополнительно: столовые деньги – 500 рублей, квартирные – 300 рублей и на всех 600 рублей на поездки или по 150 рублей каждому. По должности установили VII классный чин, равный в гражданской службе надворному советнику или военному чину подполковника. Такое же жалованье и другие равные денежные выплаты (кроме разъездных) были у делопроизводителя. Кстати, и такой же классный чин. Полицейский надзиратель получал 450 рублей в жалованье без каких-либо доплат. Имели XIV (низший) классный чин, соответствовавший коллежскому регистратору на гражданской службе и прапорщику в армии.
Для сравнения приведем размеры годового офицерского жалованья того же периода. Упомянутые военные чины получали: армейский полковник – 750 рублей, подполковник – 580 рублей, прапорщик – 300 рублей. Полицейские оклады в ту пору, как видим, были выше.
Дополнительно сметой расходов предусматривалось 2200 рублей на канцелярские траты и оплату вольнонаемных писцов. К тому же в распоряжении обер-полицмейстера столицы имелось 8000 рублей на оперативные расходы сыщиков.
В сыскной части скапливались все сведения о преступлениях, преступниках, подозрительных лицах и другие оперативно-розыскные материалы. На их основании ежедневно составлялись рапорты о всех происшествиях в столице и принимаемых мерах. За сыскную канцелярию отвечали делопроизводитель и два его помощника (старший и младший). Вместе с ними трудился чиновник «стола приключений». Он вел особый журнал обо всех происшествиях и преступлениях в столице, готовил ежедневные рапорта и, при необходимости, всеподданнейшие записки на имя царя. По этой должности полагался IX классный чин (титулярный советник или штабс-капитан). Годовое жалованье составляло 400 рублей, столовые и квартирные деньги – соответственно 200 и 150 рублей. Надо сказать, что вся эта, казалось бы, бумажная работа, требовала хорошего образования, умения грамотно и по существу излагать суть произошедшего, навыка самостоятельной работы и определенных аналитических способностей.
Создание столичной сыскной полиции положило начало формированию оперативно-розыскных подразделений во всей системе МВД империи. На местах ситуация по созданию сыскных структур затянулась и существовала в разных формах. Так, сыскное отделение в полиции Баку долгое время существовало лишь на бумаге. Штат был заполнен только в 1908 году после проведенной проверки состояния сыскных отделений в империи.
При этом при проверках отмечалась высокая текучесть кадров среди сыщиков. Причины были самые разные. Например, из сыскного отделения полиции г. Киева, по данным А.О. Лядова, в 1906 году выбыло:
- за переходом на другие должности - 3;
- уволено по прошениям - 5;
- уволено в дисциплинарном порядке -16;
- умерло - 1;
- изувечено преступниками -1;
- подвергнуто взысканиям в административном порядке -11;
- заболело расстройством психической сферы вследствие переутомления - 2.
Итого в течение года выбыло 39 человек или в среднем службу в полиции покидали по 3 сыщика в месяц. Если учесть, что в этот период в штате киевского сыскного отделения было 23 сотрудника, то за год его состав практически дважды обновился.
К сожалению, в ходе реформы общеуголовного сыска в 1907−1908 годах после известных революционных событий были допущены серьезные ошибки, мешавшие в борьбе с уголовной преступностью. Учрежденные отделения сыска в канцеляриях городских полицмейстеров привели к децентрализации всей системы сыска. С ущербом для дела сыска были объединены дознание и розыск в функционале сыскных отделений. При определении штатов отделений сыска не был учтен рост преступности в империи, в результате сил и средств у сыщиков было недостаточно. Города империи были разделены на 4 разряда в зависимости от численности населения. Всего было создано 89 сыскных отделения в составе полицейских управлений в губерниях и крупных городах империи. На результатах работы сказывалось и отсутствие системы профподготовки чиновников сыскных отделений. Ситуацию не выправил даже принятый в 1908 году специальный правовой акт об организации сыскной части и «Инструкция чинам сыскных отделений» 1910 года.
Продолжение следует...
5 октября 1918 года в целях охраны революционного порядка путем негласного расследования преступлений уголовного характера и борьбы с бандитизмом НКВД РСФСР принял положение "Об организации Отдела уголовного розыска". Этот документ стал юридической основой создания уголовно-розыскной службы в российских правоохранительных органах.
Отделения уголовного розыска учреждались в городах с населением не менее 40-45 тысяч человек. Общее руководство системой уголовного розыска осуществлял НКВД. Все вопросы строительства аппарата уголовного розыска Главное управление милиции РСФСР решало совместно с местными советами.
На первоначальном этапе аппарат уголовного розыска использовался для борьбы с политическими противниками, однако вскоре основным направлением его деятельности стала борьба с организованными преступными сообществами и крупными бандитскими формированиями.
Уже в начале 1920-х годов к ведению уголовного розыска было отнесено раскрытие всех преступлений, не носивших политического характера. В январе 1919 года по прямому указанию председателя Совнаркома Владимира Ленина разрабатывается общий план мер борьбы с бандитизмом в Москве. Согласно этому плану вся ответственность за борьбу с уголовной преступностью возлагалась на Московский уголовный розыск (МУР).
Активная деятельность сотрудников МУРа привела к тому, что уже в 1920 годах количество разбоев по сравнению с 1919 годом сократилось в три раза, грабежей — в девять раз, число убийств уменьшилось на одну треть. Успехи Московского уголовного розыска в борьбе с бандитизмом и уголовной преступностью в 1919 году снискали ему заслуженную славу одного из лучших розыскных аппаратов страны.
На долю первых оперативников уголовного розыска выпала борьба и с матерыми уголовниками, и с бандформированиями, и с иностранной интервенцией. Не имея специальных знаний и опыта, сотрудники советского уголовного розыска постигали тонкости сыскного дела непосредственно в процессе работы и нередко вынуждены были обращаться за помощью к профессионалам царской России.
В 1928 году в соответствии с новой инструкцией в аппаратах уголовного розыска был введен линейный принцип работы и сформирована новая структура подразделений. В мае 1931 года уголовных розыск был включен в состав органов милиции. С 1932 года по 1934 год уголовный розыск был выведен из подчинения НКВД и передан Особому государственному политическому управлению (ОГПУ).
В 1949 году уголовный розыск из МВД был передан в министерство государственной безопасности (МГБ), в ведении которого находился до 1955 года, а затем вновь перешел в ведение МВД . Тогда были созданы подразделения по раскрытию преступлений прошлых лет, аналитические группы, активно использовались автоматизированные информационно-поисковые системы.
В 1969 году было образовано Главное управление уголовного розыска МВД для руководства подчиненными аппаратами и оказания им практической помощи. Более тесной стала связь науки с практикой уголовного розыска. Во ВНИИ МВД был создан специальный отдел по научной разработке проблем организации борьбы с преступностью по линии уголовного розыска.
В 1975-1980-х годах в структуре аппарата уголовного розыска были проведены существенные изменения. Созданы отделения по борьбе с наркоманией, отдел розыска преступников, отдел по особо важным делам, инспекция по делам несовершеннолетних, которая в 1989 году стала самостоятельной службой.
В 1988 году в уголовном розыске был введен новый критерий оценки раскрываемости преступлений. Отличие его от старого состояло в том, что если раньше преступление считалось раскрытым тогда, когда предъявлено обвинение лицу, совершившему преступление, или вынесено постановление о привлечении в качестве обвиняемого лица, совершившего преступление, но скрывшегося от следствия, то теперь только после того как уголовное дело завершено производством и обвинительное заключение утверждено прокурором.
В 1990-е годы создаются подразделения по борьбе с бандитизмом и другими проявлениями организованной преступности, по организации розыскной работы преступников и без вести пропавших граждан, борьбы с разбоями, грабежами, раскрытию преступлений, связанных с автотранспортом, кражами государственной и личной собственности, по борьбе с преступлениями против личности и имущественными преступлениями.
В настоящее время Главное управление уголовного розыска министерства внутренних дел Российской Федерации (ГУУР МВД России) является самостоятельным структурным подразделением центрального аппарата МВД, обеспечивающим и осуществляющим в пределах своей компетенции функции министерства по выработке и реализации государственной политики и нормативно-правовому регулированию в области выявления, предупреждения, пресечения и раскрытия преступлений общеуголовной направленности, розыска лиц, организации и осуществления оперативно-розыскной деятельности.
Начальником ГУУР МВД России с 2012 года является генерал-майор полиции Виктор Голованов.
Материал подготовлен на основе информации открытых источников
